BO3BPAT

∫

- Mr. Shoneberg, вы сильно изменились, вас очень трудно узнать – вперёд выступил незнакомый Максиму человек, по всем признакам – официальное лицо, явно – американец. Произнеся это, он как бы спохватился, поправился. – Sorry, Mr. Seimy.

Максим уже собрался ответить, но вдруг увидел Ядуната. Тот скромно стоял за спинами, заслонённый другими незнакомыми людьми. Перехватив его взгляд, Ядунат сделал шаг вперёд, почтительно сложил ладони:

- Хаджур, Дусван-джи – почтительно приветствовал он Максима на непали. – Вся эта команда прилетела из Америки. Они знают о вас по официальной версии, согласно которой делались ваши документы – вы с Битти-Кумари после авиакатастрофы попали в наш посёлок, ничего не помните о прошлом. Я у них переводчик.

Предположения Максима оправдывались. Всё происходило, как он предчувствовал. Его с Кумари нашли по наводке Ричарда. Только с ним самим что-то случилось.

Максим был рад видеть Ядуната, подошёл к нему, крепко обнял.

- Как я рад тебя видеть, Ядунат. Как у вас, всё в порядке?

Ядунат просветлел лицом. Он тоже был рад вновь видеть Максима, целого и невредимого, хоть и ставшего другим - это сразу бросалось в глаза, хотя бы по бледному ореолу, окружавшему его - но такого же простого и сердечного.

- У нас всё в порядке, если не считать всей этой суматохи. Наша Кумари получила огромное наследство. У них там, в Америке, все на ушах. Ты непосредственно к этому причастен, как её отец, согласно официальным документам. Так что готовься к новой жизни.

- Как я рад, как я рад – повторял Максим. И добавил, чтобы сразу внести ясность. – Я ужẻ в новой жизни, Ядунат, и другой мне не надо. Вот разберусь со всеми этими делами и вернусь сюда. Это ты готовься к новой жизни.

- Мистер Чомранг – американец решил продолжить официальную часть. – Я вас прошу ввести мистера Сейми в курс дела.

- Yes, OK – кивнул Ядунат и вернулся к Максиму. – Этот господин – агент юридической фирмы, адвокат. Он тебя знает, вы встречались раньше. Вся эта команда прибыла специально за тобой и Кумари. Их обязанность по договору с вашей корпорацией – оформить все дела по наследству, объявить завещание, закрепить все права причастных к этому лиц, согласно закону. Поскольку Кумари ещё недееспособна, ты, как её ближайший родственник, будешь, наверно, опекуном над всем её наследством.

- Да всё ясно, спасибо, Ядунат, за разъяснения. Что ж, будем выкручиваться.

Они вернулись к вертолёту, взобрались в него. Подняв облака пыли, вертолёт взлетел, развернулся по широкой дуге, пролетев над посёлком, и взял курс на юго-запад.

Максим ясно увидел Эстелу на том месте, где они расстались. Она держала в руке бинокль, достав его из сумки, которую он оставил ей со всем содержимым, за ненадобностью, другой рукой махала ему, как и он недавно. Он чуть-чуть помахал пальцами в ответ, зная, что она чувствует его взгляд и жест.

В горле стоял ком.

Ему не хотелось ни с кем разговаривать. Тарахтенье мощного двигателя помогало в этом, никому не хотелось его перекрикивать. Максим, отвлекаясь, насколько можно, от шума, пытался размышлять.

Надо как-то суметь быстро и в полной мере решить все эти незавершённые дела, которые он сам для себя посеял и вырастил всеми своими прошлыми действиями. За него никто не соберёт этот урожай. Тем более что с Ричардом, видимо, что-то случилось.

Он пытался чутьём угадать, что произошло, но, разлучившись с Эстелой и находясь вдали от Горы, он утратил свою сверхпроницательность. Оставалось надеяться лишь на обычный разум и на дедуктивно-аналитические методы.

Известно, что Ричард сдал подобранный им ноутбук Алекса куда следует, там его исследовали и обнаружили то, что так долго искали. Курт не смог этому воспрепятствовать, скорей всего, сам не ожидал. Да и где ему, грешному!

Курт, Курт… А Ричарда он, видимо, всё-таки где-то достал, как-то обвёл.

Эх, Ричард, Ричард, где же ты прокололся? Жаль, очень жаль, хороший человек, порядочный, и деловой, точнее деятельный. Значит, придётся дело Курта решать самому. Надо начать с выяснения, чего достиг Ричард, что узнал и что сделал.

Максим не сомневался - если он всё разузнает и тщательно проанализирует все факты, то обведёт Курта, если тот ещё действует.

Весь путь от Горы до посёлка, на который у Максима ушло когда-то два долгих дня, они преодолели за сорок минут. Там их уже ждали – Айсте собрала Битти всё, что могло ей понадобиться. Она бы сама охотно отправилась с ней, но не могла оставить других детей.

Максим постарался убедить её, что нет никакого повода для печали, впереди ждёт только хорошее. Расставаясь, Айсте – детский психолог – собрала всю свою волю в кулак и ничем не выказала того, что творилось в её душе, чтобы не пугать Битти, наоборот, она изображала бурную радость, демонстрируя девочке, что всё хорошо и там, куда они отправляются, будет ещё лучше.

Максим поражался её мужеству.

Прощание было деловым и коротким. Максим пообещал Ядунату при первой возможности сообщить о себе электронной почтой. Быстро загрузились и полетели.

В Катманду уже ждал приватный самолёт, то ли зафрахтованный, то ли принадлежащий компании. Дело было поставлено на широкую ногу. Максим подумал про себя, что всё это оплачено деньгами Битти.

Нет, лучше – Кумари! Она сейчас - настоящая принцесса, самый богатый на планете ребёнок. Вся грандиозная компания сейчас работает на неё, все эти самолёты теперь принадлежат ей.

Не об этом ли он мечтал, не это ли поставил первым номером в делах, которые ещё должен завершить в этой жизни? Да, это, но не совсем. Осталось ещё немного – пользуясь тем, что достигнуто, сделать Битти счастливой.

Самолёт был под стать его хозяйке – «Gulfstream» последней модели – самолёт королей и президентов. Дальность полёта – 12 000 километров, на нём можно было долететь до Европы без заправок и посадок. Как объяснил Максиму переводчик, специально захваченный и ожидающий их в аэропорту, конечный пункт их следования – Атлантическое побережье США, Бостон, там располагался центральный комплекс офисов компании.

Промежуточную посадку решили сделать в Берлине – на тот случай, если господину Сейми захочется посетить свою берлинскую квартиру, да и у адвокатов нашлись бы дела в немецких филиалах компании. Так как перелёт предполагался длительный, в салоне было предусмотрено всё для приятного времяпровождения, особенно для Битти – большой детский угол и целый штат прислуги – нянька, педиатр и повар – симпатичные и приятные женщины.

Битти первые минуты прижималась к Максиму – единственному знакомому ей человеку в этой толпе совершенно чужих и непонятных людей, но довольно скоро её новые «мамы», судя по началу – знатоки своего дела, увлекли её, и она оставила Максима, переключившись на более интересные дела.

Им даже не мешало незнание языка, на котором лепетала девчушка, впрочем, на этот случай рядом находился переводчик.

Максим остался в одиночестве, это его вполне устраивало. Он расположился у иллюминатора и несколько часов, поглядывая на ландшафты, проплывающие далеко внизу, предавался своим размышлениям.

Постепенно в его мозгу сформировалась главная мысль – надо переключаться в эту, уже почти забытую и заброшенную жизнь. Вспоминая события, предшествовавшие его уходу к Горе, он обнаружил, что так и остался по рукам и ногам связанным с этим суматошным, безумным миром. Не так просто уйти из него. Надо разбираться с каждой отдельной нитью, всё ещё связывающей его с этим миром, его обитателями, и каждую из них аккуратно и осторожно отпускать, иначе не будет для него покоя и свободы в той жизни, которая ему гораздо ближе и желанней.

Значит надо, не теряя времени, как можно быстрей входить в эту жизнь.

Он стал выяснять, есть ли в салоне этого последнего слова техники офисный уголок, связь с миром, Интернетом. Технический персонал, услышав от переводчика этот вопрос, слегка удивился неожиданному желанию своего странного пассажира в тибетском тулупе и шапке, заросшего дремучей бородой, говорящего на туземном языке. Но самолёт, принадлежащий могущественной компьютерной компании, по определению должен иметь такой канал связи, и он был предоставлен Максиму в полное распоряжение.  Уточнив, что конкретно надо, его усадили за ноутбук.

Максим вошёл в свой почтовый ящик и сразу обнаружил, что искал – там была вся переписка Ричарда и его компании, выдававших себя за Максима, с Куртом.

В первых письмах они водили его за нос, пытаясь выманить на встречу или хотя бы выяснить какие-то детали, чтобы вычислить его. Но Максиму сразу стало ясно, что он не глупее, а, наоборот, намного хитрее их. Однако у них было преимущество, о котором он не знал – им было известно его имя и примерный круг поиска.

К сожалению, из писем невозможно было установить, как они его искали, и чем завершился этот поиск. После того, как обнаружилось завещание, переписка прекратилась, Курт в ней уже не нуждался.

Поразмыслив, как поступить, Максим вошёл в почтовый ящик Ядуната, которым пользовался, когда жил в горном непальском посёлке и с которого отправлял письма Якобу. На его имя в нём писем не было – он сам предупреждал, что писать ему не надо.

Подумав над текстом, написал Якобу. В письме сообщил, что скоро, возможно, появится в Берлине, если сможет, навестит их. Спрашивал о новостях, не знает ли он, как дела с поисками Курта и что случилось с Ричардом. Отправив письмо, опять уставился в иллюминатор в ожидании ответа, продолжая анализировать ситуацию. Но анализа не получалось – фактов явно не хватало, а интуиция безмолвствовала.

Он прикрыл глаза, расслабился и попытался отвлечься от размышлений. Мысли хоть и не сразу, но все же растаяли, рассеялись, как туман. В этом тумане возник образ Эстелы, и сердце заныло – как там она? Он не мог стереть её образ и бросил эти попытки. Чем чётче и реальней становилось её лицо, нежный взгляд бездонных синих глаз, тем ясней он понимал – она тоже думает о нём, и у неё тот же вопрос – как там он, как у него дела, чем можно помочь?

«Мне плохо без тебя, у меня ничего не получается, я ничего не понимаю, что здесь происходит».

«Не расклеивайся, ты сильный, ты всё сможешь».

«Я всё могу только рядом с тобой».

«Я всегда рядом, мы с тобой вместе навсегда, помни об этом».

Её глаза лучились, он чувствовал, как её сила перетекает в самую глубину его сердца. Нет, он не одинок, и теперь никогда не будет одинок.

Сквозь её образ, мысли, как из тумана, пришел звук - компьютер булькнул, так он сигнализировал о приходе почты.

«Спасибо тебе. Я люблю тебя».

«Я люблю тебя. Я всегда рядом».

Максим вернулся к ноутбуку. На экране моргал значок почтового агента. Якоб, как всегда, был на посту. После приветствий и выражения радости по поводу того, что с Максимом всё в порядке, он сразу перешёл к делу.

Курта они всё-же вычислили. Он работал в дальнем филиале, вблизи Хьюстона, при этом совмещал работу в НАСА с разработкой программ и функций для корпорации Алекса.

Его почти застукали на месте преступления. Был разработан план, его позвали по обычному поводу, не вызвавшему у него подозрений и, пока отвлекали, человек Ричарда проверил его машину. Курт даже не удосужился закрыть компрометирующие его программы, всего лишь минимизировал их в стартовом меню.

Однако при этом они где-то допустили ошибку. Он каким-то неведомым образом почуял неладное и исчез. Бесследно. Не будучи на сто процентов уверены в успехе, они не выставили своих людей у выходов и даже его самого не взяли под контроль, а ограничились тем, что устроили засаду в его комнате, но так и не дождались его возвращения.

С тех пор он пропал. Ни федеральная полиция, поднятая на ноги после предъявления всех улик и фактов, ни даже Интерпол, подключившийся к этому делу - настолько серьёзным его сочли в свете борьбы с терроризмом – пока нигде не смогли его найти.

Но, судя по всему, свою чёрную деятельность Курт не прекратил. Что им двигало? Наверное, злоба и месть, потому что на наследство он уже никаким образом рассчитывать не мог – наследники нашлись, а его самого раскрыли.

Он отомстил Ричарду. Ричард пропал, и никто не мог сказать, где он и что с ним. Возможно, он ослабил бдительность, решил, что всё позади. Сейчас оставалось только предполагать, что произошло.

Из всего этого вороха новостей Максим сделал свой вывод – Ричард не найден, значит, не всё потеряно. Максим не верил, не хотел верить, что его уже нет. Надо продолжать поиски, это его ближайшая задача. У него уже начал созревать план поиска.

Он опять обратился к Якобу, попросил выяснить, если тот может, кто занимался обслуживанием связи Ричарда, программировал его сотовый, шифровал и кодировал его сообщения. Надо через него достать записи последних телефонных переговоров Ричарда до того, как он пропал, попытаться вычислить, где, в каком конкретно месте он исчез.

Через несколько долгих минут Якоб ответил. Предложил связаться непосредственно с Дитрихом Шмольке и дал его е-майл. Максим тут же написал Дитриху, представился, объяснил суть дела и задал те же вопросы.

Долго ждал он ответа. Письмо Дитриха его озадачило. Тот писал, что записи телефонных разговоров он достать не может, на это требуются специальные разрешения, заверенные во многих инстанциях. Весь тон его письма показался Максиму сухим, деловым, бюрократическим. Официальная отписка на человеческую просьбу, чисто немецкая манера общения с живыми людьми.

Дитрих Шмольке. Максим представил его в своём воображении. Винтик традиционной немецкой бюрократии. Как он попал в компанию Алекса? Да как, очень просто – исполнительный, усидчивый, все задания выполняет точно и в срок, ни позже, ни раньше, ни больше, ни меньше. Наверно и с ним можно решать дела, надо только знать подход. Максим подошёл не с той стороны.

Он растерялся. Уйдя из этого мира в горы, он уже забыл его законы, перестал в нём ориентироваться. Надо действовать по-другому. С Дитрихом Шмольке ничего не получится, он уже замкнулся, захлопнул свою раковину.

Максим пришёл в отчаяние. От своего мира он отдалился, а в этот не вошёл. Сейчас он в пустоте, как он сможет что-то решить, тем более такое, что они и сами тут не могут? Он сидел перед сверххитроумным комплексом навороченной машинерии, способной решать любые задачи, и не знал, как найти ответ на простой, чисто человеческий вопрос – где находится Ричард, что с ним?

Шли долгие минуты. Максим не мог сконцентрироваться, принять решение, в голове крутилась успокаивающая и усыпляющая мысль – не суетись, не торопись, наберись терпения. Всё найдётся, всё получится, дай только время. Всплывут новые факты, найдутся умные и отзывчивые люди, помогут и Ричарда найти, и все другие проблемы решить.

Наверно так и есть, но Максим не мог успокоиться и отложить поиск – речь шла о его друге, много раз выручавшем его, принявшем на себя удар, предназначенный многим другим, в том числе и ему – Максиму.

Из бесплодных раздумий его вывел булькнувший компьютер – пришло письмо от Якоба. Он интересовался, как дела, удалось ли что-то выяснить? Максим ответил, что ничего у Дитриха не узнал и вообще не знает, что делать.

Из нескольких слов его ответа Якоб понял, что с ним творится, что у него сейчас на душе, тут же написал, чтобы Максим не отчаивался, попросил подождать, и пообещал непременно что-нибудь придумать.

Максим сделал над собой усилие, попытался отключиться от всех мыслей и расслабиться. Необходимо было вернуть душевное равновесие.

Монотонное всепроникающее гудение двигателей нагоняло сон. Почти все пассажиры спали или дремали. Полёт длился уже много часов. Посапывала Битти, её сон был самым сладким. Все её няньки потягивали кофе, тоже полусонные, вяло обсуждали какие-то женские проблемы.

Максиму тоже подставили чашку чая, он как-то упустил этот момент в глубоких раздумьях. Отпив глоток, он отставил его в сторону – чай был едва тёплым, и вообще, отпив, Максим понял, что ни чай, ни что другое подобное ему совершенно не нужно.

За иллюминаторами чернела ночь, яркие звёзды неподвижно висели в небе, казалось, что лайнер неподвижно висит в темноте.

Максим разложил кресло, откинулся на спинку, прикрыл глаза. Он уже привык спать на земле и вообще перестал придавать какое-то значение этим условностям. Он вспомнил слова Эстелы о том, что для ходьбы нужны только ноги. Тогда для сна нужно только закрыть глаза и принять горизонтальное положение? Но ведь и это условность. Многие животные спят стоя, человеку это тоже доступно, надо только выйти за рамки условностей и привычек.

«Какая ерунда лезет в голову!» - подумал Максим.

Как там Эстела? Наверно думает о нём. Решает его проблемы. Посылает ему силы. Она рядом со Священной Горой, вместе они разберутся во всех окружающих его загадках, приведут в порядок и гармонизируют всё пространство вокруг него, разгонят всё тёмное и насытят сиянием добра и любви.

Его охватило ощущение безграничного покоя. Он знал, что этот покой послала ему Эстела. С чувством безмерной благодарности, полной любви, он задремал.

∫

Растяжки, трубки, тихое пиканье медицинской аппаратуры. Строчки осциллограмм на экране, слабые импульсы которых утверждают, что ещё не всё потеряно. Реанимационная вся уставлена аппаратами, удерживающими пока ещё живое человеческое тело на грани жизни.

Максим склоняется над обожжённым, перевязанным бинтами лицом Ричарда. Оно неподвижно. Глубокая кома.

Максим пытается заглянуть в его мысли – что он чувствует, в каком он состоянии?

Полная чернота.

Максим не сдаётся. Он спит, он бесплотен, ему должны открыться более глубокие уровни сознания Ричарда. Возникает нарастающее ощущение боли, она везде, без границ и предела. Максим концентрирует всю волю, борется с болью, стирает её воображаемой салфеткой, отбрасывает салфетку, берёт большую половую тряпку и с усилием трёт всё пространство вокруг себя. Боль отступает.

Проступают другие уровни сознания. Где-то мерцает слабое свечение, что-то ещё живёт в спящем разуме Ричарда, какие-то картины сохранились. Максим концентрируется, вглядывается – это последние мгновения перед полной темнотой клинической смерти.

Мелькают придорожные кусты, машина мчится по автобану на большой скорости. Впереди – поворот, Ричард пытается повернуть руль, он не поддаётся – что-то заклинило, Ричард дёргает колесо, поворот неумолимо приближается, ещё рывок, что-то лопается, рулевое колесо легко проворачивается на четверть оборота, но уже поздно, не помогают ни повернувшиеся уже в воздухе колёса, ни отжатая до отказа педаль тормоза, машина, ломая пластиковые ограждения, по широкой дуге срывается в обрыв.

Максим чувствует удар – страшный удар о каменное дно, но сохраняет сознание. Этот удар уже не его, он ему безразличен. Сейчас не это важно. Важно другое.

Отматывает картины назад, на самое начало. За окном – мелькающие кусты, столбики, знаки. Вот оно – что нужно! Дорожный знак, номер приближающегося съезда с автобана и населённый пункт.

Максим возвращается к Ричарду. Первое, что он чувствует – боль ослабла. Строчки на экране монитора, кажется, стали ритмичней, импульсы участились и увеличились.

Максим склоняется над телом, заглядывает в лицо.

«- Рич, потерпи ещё немного, я скоро приду» - мысленно говорит он.

Компьютер булькнул. Максим медленно пришёл в себя, открыл глаза. Письмо от Якоба.

Якоб успокаивал. Он думал примерно о том же, о чём и Максим.

«… Ты, уйдя в свои горы, оторвался от этого мира и забыл, как он устроен. Здесь всё происходит на двух уровнях, один – жёсткий, деревянный, официальный, бездушный. На этом уровне живут правительства, политики, юридическая система, армия, бюрократия, официальная наука, и вообще весь официоз, который душит живого человека, не даёт ему жить свободно и счастливо. Это мир структур, жёстких рамок, тюрьма для души. Другой мир – мир живых людей, в нём происходят важнейшие и нужные события, он пластичный, текучий, он может пройти сквозь структуры, выйти за рамки. В этом мире решаются проблемы, в то время как в первом они создаются.

Твой мир ещё выше, там всё по-другому. Из него тебе пришлось выйти, а в наш ты ещё не вернулся…».

Каждая мысль Якоба, каждое слово било не в бровь, а в глаз. Он, как всегда, совершенно верно разобрался в сути, разложил всё по ячейкам.

Дитрих Шмольке – из первого мира. С ним ничего не сделаешь, никакой проблемы, лежащей за пределами его узких рамок, не решишь. Действовать надо в другом мире – мире добра и человечности.

Якоб обещал найти других людей, более душевных и близких Ричарду, и работать с ними.

Максим в ответном письме поблагодарил его и подсказал, где искать:

«… Пусть запросят, где находится съезд с автобана номер 25 в Riemsloh, это открытая информация. Впрочем, это можно найти в любом атласе автомобильных дорог. И пусть поищут в ближних клиниках в реанимации. Местная дорожная полиция должна располагать этой информацией, наверняка они вызывали реанимобиль…»

Якоб ответил сразу. Он не стал выражать удивления и восхищения проницательностью Максима, оба понимали, что это пустые эмоции, он деловито заверил, что к их прилёту Ричард будет найден.

Теперь можно было расслабиться и отдохнуть от нервного напряжения. Максим знал, что всё так и будет, как обещал Якоб – об этом позаботятся достаточно мощные силы.

∫

Они прилетели утром. Их приняли в Шонефельде на площадке для приватных летательных аппаратов. Парковка была забита машинами, их приехали встречать целой колонной.

Навстречу им двинулась целая толпа. Все со всеми здоровались, пожимали руки, но Максима, хоть всё и кружилось вокруг него, как-то миновали – всех пугал его вид. Те, кто раньше был с ним знаком, не знали, чего от него, потерявшего память, ожидать, а те, кто его и раньше не знали, вообще боялись его. Битти ему не дали, но всё же несли рядом с ним. Они двое были главными героями, вокруг них всё крутилось, они были в центре внимания.

Какой-то фотограф суетился вокруг, щёлкал всех подряд. Он долго то ли не решался, то ли не знал, к кому обратиться, в конце концов, набравшись смелости, попросил няньку, державшую Битти, передать её Максиму для фотоснимка. Все послушно выполнили его просьбу и спозировали для исторического кадра. Максим понял, что это свой фотограф, из компании. Репортёров, похоже, сюда не пустили, но, возможно, никто из них не успел ничего разнюхать.

Подошли к машинам, стали рассаживаться. Ответственный за всё это мероприятие – американец, доставивший Максима и Битти, подозвав переводчика, обратился к Максиму - не желает ли он привести себя в порядок?

- Да, охотно – ответил Максим.

Они начали обсуждать, как это сделать, в какой салон красоты его везти, и в это время Максим обратил внимание на скромно стоявшего поодаль человека спортивного вида, всё это время внимательно наблюдавшего за ним. Максиму показалось, что тот ждёт случая, чтобы подойти и что-то сказать.

«У него что-то важное для меня» - понял Максим и подошёл к парню.

- Мы нашли Ричарда – без обиняков выложил тот свою новость.

Максим секунду приходил в себя, ещё секунду соображал:

- Это далеко? Мы можем его навестить?

- Часа три на мощной машине.

Максим подозвал переводчика:

- Мне необходимо заехать к себе домой. Я сам о себе позабочусь, приведу себя в порядок. Куда мне потом подъехать?

Переводчик поговорил с американцем, потом вернулся к Максиму.

- Если вам угодно, вы можете заняться своими делами. Мы вылетаем завтра утром отсюда, с этого аэродрома. Но было бы хорошо, если бы вы ещё показались в офисе компании до конца дня, может быть придётся выполнить какие-то формальности.

Максим пообещал постараться заехать в офис, для верности попросил номера телефонов для связи. Ему сунули несколько визиток, и он пошёл к машине парня из команды Ричарда, ждавшего его в стороне. Насчёт Битти он не беспокоился, она была в бережных руках.

Парень взял с места в карьер, пролетел несколько минут на юг, потом свернул на сквозной скоростной трансъевропейский автобан, и помчался на запад. Его мощный Форд, урча и шурша шинами, нёсся по левой полосе широкого, ровного, как ВПП, дорожного полотна со скоростью пули.

«Наверно и Ричард так нёсся» - промелькнула у Максима мысль. Впрочем, он был уверен, что с ними ничего не случится.

Парень целиком сосредоточился на дороге. Максим оценил его серьёзное и уважительное отношение к скоростной езде.

За окнами мелькали дорожные указатели. Максим только отсчитывал номера съездов. На экране навигатора под ветровым стеклом выползала из центра и исчезала под нижним краем дорога, неумолимо приближаясь к цели. Время было раннее, погода хорошая, пробок не предвиделось. Справа проносились назад все прочие участники движения, особенно фуры в крайнем ряду будто стояли на месте относительно Форда, мчащегося со скоростью лёгкого самолёта.

Стремительно наматывалась на колёса дорога, стремительно мчалось время, каждые две-три минуты за окном проносился очередной знак с номером съезда, неумолимо убывающим к заветной цифре 25.

За напряжённым ожиданием и высматриванием знаков два часа пролетели незаметно. Счёт приближался, вот промелькнул 26 указатель.

- Притормози, посмотрим – попросил Максим.

Проскочили следующий знак, 25. На экране навигатора поворот был уже виден, вот он показался и на дороге. Не очень крутой, совсем не опасный, если всё в порядке.

Сломанное ограждение уже заменили, но внизу, на склоне, остались обломки.

- Здесь? – спросил водитель.

- Да – коротко ответил Максим.

На дне оврага, были видны переломанные кусты, следы пожара. Словно отдавая дань трауру, на пониженной скорости проехали мимо, и понеслись дальше. Следующий съезд в какой-то маленький городок тоже проехали. Очевидно, его увезли дальше.

На экране показалась цель – город Георгс-Мариен-Хютте.

«Здесь родилась мать Битти – вспомнил Максим. Наверно всё это как-то связано».

Дальше уже ехали по навигатору. Свернув с автобана, несколько километров проехали по обычной дороге, наконец, въехали в городок. Навигатор вывел к центру и, обойдя комплекс административных и торговых корпусов, указал на тенистый переулок. Проехав до его конца, подъехали к большой клинике, спрятавшейся среди деревьев на краю парка.

Максим пропустил парня вперёд. Тот прямиком отправился наводить справки. Через несколько минут вернулся с медсестрой, кивнул Максиму, подзывая, и их повели в реанимационное отделение к Ричарду. Пока они осматривались, подошёл врач.

- Его доставили практически безжизненным – начал он рассказывать после предварительных приветствий и выяснений - кто есть кто. – Весь обгоревший, переломанный. Спасли его ремень и подушка, и то, что там очень большое движение, свидетели сразу вытащили его из горящей машины и оказали первую помощь, вызвали полицию, скорую. Полицейские не нашли при нём никаких документов, вероятно, всё было в куртке и сгорело вместе с машиной. Её так и не смогли потушить. Мы не надеялись, что он выживет, но, так как ещё оставался очень тонкий пульс, подключили к системе. Несколько дней мы наблюдали за тем, как он борется за жизнь, помогали, чем могли, а прошлой ночью произошло чудо – он сейчас в гораздо лучшем состоянии, чем был вчера, и теперь у нас появилась реальная надежда, что он выкарабкается. Я пока не знаю, в каком состоянии он выйдет из клиники, но жить будет наверняка. Сейчас он в коме, мы не знаем, как долго она ещё продлится, но состояние его уже стабильное.

- Транспортировать его можно? – примерно зная ответ, всё же спросил Максим.

- Пока это очень сложно и опасно. Лучше подождать. Впрочем, сейчас это и не имеет смысла. Вот когда он выйдет из комы и начнётся восстановление и лечение, тогда потребуются специализированные клиники, санатории, курсы лечений. А сейчас его лучше не трогать.

- Понятно – заключил Максим.

Он подошёл к Ричарду. То же обожжённое, перебинтованное, опутанное трубками лицо. Глаза закрыты.

Максим закрыл глаза, положил свою руку на руку Ричарда, лежащую поверх одеяла. Сконцентрировался на прикосновении. Через некоторое время стал ощущать пульс. Это его, Максима, пульс, он бьётся в кончиках пальцев. Надо от него отвлечься.

Переложил пальцы на запястье, здесь поток крови мощней. Все свои ощущения направил в пальцы. Помогло пиканье аппаратуры. Сначала почувствовал тонкое-тонкое вздрагивание кожи под пальцами в такт с тональным сигналом. До предела сконцентрировавшись на нём, отбросив все другие мысли и ощущения, ясно поймал толчки крови, проталкиваемой сквозь артерию.

Вот она – жизнь Ричарда, даёт о себе знать! Максим представил себя капелькой крови, перетёк в сосуд Ричарда и помчался по его кровеносной системе. Оббежал периферию, протиснулся сквозь капилляры и устремился назад в сердце, унося боль и разложение. Вместе с потоком проник в правое предсердие, дождался очереди, клапан протолкнул его с очередной порцией в камеру, из камеры путь его лежал в малый лёгочный круг.

Здесь происходило очищение, здесь была воля, свобода, царство энергии, праны. Максим-капелька выплеснул всё негативное, собранное им по пути сюда, вдохнул всем своим объёмом живительную энергию, так много, сколько смог, и понёс её дальше, через левое предсердие, клапан, камеру, во все органы, всему страдающему организму Ричарда, на всём своём пути очищая каждую клетку, насыщая её праной, унося обломки и немощь. А потом ещё круг, и ещё, и ещё…

Он открыл глаза, взглянул на Ричарда. Внешне почти ничего не изменилось, но он чувствовал, что жизнь волнами возвращается в это прошедшее через смерть тело.

Он осмотрелся, поймал изумлённые взгляды окружающих. Ему не хотелось ни вопросов, ни объяснений:

- Пойдём – позвал он и двинулся к выходу.

Расселись в машине.

- Назад? – уточнил водитель.

- Да, возвращаемся – подтвердил Максим.

Выехали на центральную улицу. Недалеко, сразу на окраине поднимались высокие, поросшие густым лесом, холмы. На вершине самого высокого из них выше деревьев торчала смотровая башня. Максим вспомнил фотографию этого холма с башней, где-то он её видел. Чуть напрягшись, вспомнил, что видел её в компьютере, она хранится в памяти ноутбука Алекса. С этой башни Алекс, Битти и её мама смотрели на город.

Было бы время, Максим бы с удовольствием влез на эту смотровую площадку, наверно оттуда открывается чудесный вид на город и окрестности. Но – как-нибудь в другой раз.

Назад мчались так же стремительно. Максим, расслабленный, сидел на заднем сиденье. В отличие от водителя, всецело поглощённого гонкой, он мог позволить себе отвлечься от дороги. Мыслями он находился вдали от трассы, машины, и проносящихся за окнами ландшафтов.

«Надо увезти его в горы – думал он о Ричарде. – Там он быстро поправится. Учитель с гималайской турбазы Алекса поставит его на ноги».

В клинике, рядом с безжизненным телом Ричарда, находясь в состоянии полной концентрации на нём, Максим чувствовал присутствие его души, неприкаянно и растерянно витающей где-то рядом и с полным непониманием взирающей на всё происходящее.

Ричард, его сознание, ещё не готовы к смерти. Смерть физического тела должна быть естественной, в полном осознании прошлого, настоящего и будущего, только так душа обретёт покой, счастье и блаженство. Жертвы злодеяний, внезапных и трагических несчастных случаев в большинстве своём лишены этого и пребывают в темноте и тягостной неизвестности, будучи неподготовленными к уходу из физического мира.

У Ричарда впереди ещё долгая, насыщенная, полная и хорошего, и не очень, жизнь, и он должен прожить её до конца, испытать всё, что предназначено.

Посвистывал ветер где-то в невидимой щели, шуршали шины, отматывающие километры асфальта на предельной скорости, за окном мелькали знаки, прилетая из одной бесконечности и уносясь в другую. Неумолимо приближалась цель.

Максим бессознательно отмечал пролетающие города и населённые пункты на указателях. Но, когда выскочил поворот на «Потсдам-Юг», он задумался. Они так стремительно «слетали» к Ричарду, что времени осталось ещё довольно много.

Надо бы заглянуть к Якобу, а то когда ещё представится случай.

- Давай завернём в Потсдам – обратился он к водителю. – Надо навестить Якоба, рассказать, что там и как с Ричардом, его это, наверно, тоже интересует.

Молчаливый попутчик согласно кивнул, сбавил скорость, и свернул на правую полосу торможения. Десяток километров до города проехал по обычной дороге уже не на космической, а на земной скорости. На таких скоростях он чувствовал себя полностью свободным, достал мобильник, созвонился с Якобом, уточнил, как лучше подъехать, поболтал ещё о том, о сём, сказал, что они едут от Ричарда, там всё нормально, насколько это возможно, и сейчас они приедут и расскажут подробности.

У Якоба все, кто был дома, высыпали и встречали их во дворе. После объятий и рукопожатий вошли в дом, с Максима сразу же стащили его ужасный тулуп, Берта уговорила его начать с горячей ванны. «Почему бы и нет, это было бы очень кстати» – решил он и согласился. Она тут же приготовила ему, как члену семьи, смену белья, полотенце, халат, и всё, что может понадобиться в подобном случае.

Пока он отпаривался в горячей воде и белоснежной, как снег на вершине Горы, пене, агент Ричарда рассказывал о чудесах, свидетелем которых он был. По его эмоциональному рассказу выходило, что Ричард уже завтра встанет и пойдёт, так подействовал на его состояние процесс исцеления, проведённый Максимом.

Он вышел к ним чистый, свежий, благоухающий, и весь в ореоле чудотворца, так, что реальный ореол, окружающий его, показался им вполне естественным.

Берта не ограничилась ванной, она пригласила из ближнего салона фризёршу, они усадили Ричарда в кресло, давно предназначенное Бертой для этих целей – она и раньше делала это для своих постояльцев – и вскоре Максим совсем преобразился в ухоженного, цивилизованного господина из центра Европы, вполне готового к получению под опеку миллиардного наследства.

Он присоединился к компании, рассевшейся, по обычаю этого дома, в тёплой домашней обстановке в открытой летней столовой, и включился в общую беседу. Самое важное и удивительное было уже всё рассказано, и поэтому его особо не донимали расспросами, Берта подставила ему чашку горячего кофе и предоставила полную свободу воли – хочешь – пей, не хочешь – не пей, хочешь – рассказывай, не хочешь – слушай других. В этих условиях Максим почувствовал себя совсем дома, в полном комфорте и уюте.

Ему уже не хотелось никуда ехать, он знал, что там его ждёт сплошной, так ненавистный ему, официоз. При этом он прекрасно понимал, что там вполне могут обойтись и без него. Он, пошарив по карманам, нашёл визитки членов команды, сопровождавшей его, разыскал принадлежащую переводчику, и попросил разрешения позвонить. Якоб предложил ему телефон в своей каморке, и они покинули компанию, поднявшись наверх.

  Переводчик, выслушав легенду Максима о том, что ему не хватило времени на завершение своих дел, и он вынужден задержаться, попросил подождать, и стал совещаться с главным. Максим слышал их разговор. Американец великодушно разрешил не приезжать в офис, объяснив, что они сами возьмут всё, что нужно, с собой, только просил напомнить, что около девяти утра они вылетают и надо быть в аэропорту. Всё это переводчик передал Максиму. Тот поблагодарил и заверил, что прибудет вовремя.

Таким образом вечер, а с ним и ночь, были предоставлены в полное распоряжение Максима. Он положил трубку, повернулся к Якобу.

- Ну что, рассказывайте, как вы тут боретесь со злом.

- С чего начать? – уточнил Якоб.

Максим стал объяснять, что конкретно его интересует. Зло ещё до конца не побеждено. Курт где-то скрывается, мстит и пакостит, чем может. Он пока ещё опасен, его надо непременно найти и обезвредить, физически или морально. Как это сделать, как его найти? Наверно в этом может помочь информация, хранимая в его компьютерах. В каком они состоянии, как с ними поступили, можно ли их исследовать?

Якоб поведал, что их благоразумно не стали уничтожать. Забрать с собой не позволили, но и сами не стали использовать их в других задачах. Насколько он знает, кончилось тем, что их опечатали и забрали в полицию штата после того, как стало известно о масштабе деятельности Курта и обо всех его злодеяниях. Теперь они ждут там своей участи.

Якоб дал координаты компьютерного специалиста, который занимался этим делом. Встретиться с ним можно в центральном офисе в Бостоне.

Якоба, в свою очередь, очень интересовало, что происходило с Максимом всё это время. Он и сам видел, что Максим сейчас - другой человек, да и по словам очевидцев он стал всевидящим и всемогущим.

- Да нет, я не думаю, что это так далеко зашло – смеясь, возражал Максим. – Там, где я был, пожалуй, действительно есть всевидящие и всемогущие маги, но я их пока не видал… Хотя, может быть, только в шахматах. Тут я действительно неожиданно обнаружил в себе феноменальные способности. Сам поразился, что такое возможно.

Якоб задумался, будто что-то вспоминая.

- Так это вы были – там, в Калькутте? Этими обсуждениями весь Интернет забит. Ну, может быть и не весь, но те, кто связан с шахматами – точно, только об этом и говорят.

Максим с сомнением покачал головой.

- Я и сам не уверен. Проверять надо. Но сейчас времени нет, есть дела поважней. Потом, как-нибудь. Может быть.

А сам подумал: «Суета всё это. Скорей бы со всем разделаться и назад – к Эстеле. И к Горе».

Снизу послышался шум. Кто-то ещё прибыл.

- Это, наверно, дядюшка из своего берлинского кабинета приехал. Он сейчас там днями напролёт работает. Что-то он рано сегодня.

На лестнице, а потом и по коридорчику послышались шаги. Дверь распахнулась.

- Вот вы где попрятались! Ну-ка выходите, дайте на вас посмотреть.

Профессор был искренне рад видеть Максима. Крепко обнял его.

- Ну, пойдёмте вниз ко всем, хватит прятаться. Я вам что-то покажу.

Спустились. Он открыл свой кейс, оставленный на стуле, и достал газету с вечерними новостями. Нашёл заметку, сунул её Максиму под нос:

- Это вы?

На фотографии рядом с короткой заметкой Максим увидел группу людей. В центре, резко выделяясь среди других, стоял он сам собственной персоной в тибетском тулупе и шапке. На руках он держал Битти.

- Еле узнал вас. Мне эта газета совсем случайно попалась. Всё бросил, решил приехать, порадовать всех. А тут вы сами оказались. Как разумно, что вы приехали сюда.

Максим пробежал глазами заметку. В ней сообщалось, что в Берлин из Непала прибыла наследница огромного состояния Александра Вундерберга, погибшего в авиакатастрофе, произошедшей в Гималаях около месяца назад. Вместе с ней прибыл её приёмный отец. Оба считались погибшими в той же катастрофе, но оказалось, что они чудом выжили, их обнаружили в глухой непальской деревушке, потерявшими память.

Максим был удивлён. То ли какой-то пронырливый журналист всё-таки разнюхал об их прибытии, то ли кто-то очень везучий из отряда папарацци в вечной погоне за горячими кадрами поймал их в свой телеобъектив. Маловероятно, что к этому причастен тот фотограф из корпорации, который строил их перед своей камерой. Хотя кто его знает?

Профессор продолжал торжествовать:

- Красавец! Тут вы выглядите просто бесподобно! Чем-то похожи на Робинзона! Ей-богу, зря вы помылись и побрились. Сейчас вы потеряли всю свою экзотичность и неповторимость, и стали как все.

«Кстати - подумал Максим. – Надо позаботиться о костюме. Мне завтра и одеть нечего».

Он высказал эту свою заботу, стал выяснять, может ли кто-нибудь съездить с ним на его берлинскую квартиру, подобрать там что-нибудь из одежды. Профессор опять предложил лучший вариант:

- Нет, это неправильно. В новую жизнь вы должны вступить в новом одеянии, раз уж смыли все следы прошлого. Мы сейчас заедем в наш центральный супермаркет и там вас полностью оденем, как и подобает в вашем новом статусе – опекуна миллиардного состояния. Берта нам поможет. Она дока в этих вопросах.

Берта согласно закивала головой.

Максим стал рыться в карманах, искать свои пластиковые карточки – придётся ведь рассчитываться за всё. Профессор догадался, что его волнует:

- А вы уверены, что сможете рассчитаться своими карточками? Ведь вы, насколько я понял, уже давно ими не пользовались. Давайте сделаем так – я сейчас за всё рассчитаюсь, а потом будет видно. Или ещё лучше – пусть это будет моим, нет, нашим подарком к вашей новой жизни.

Время было ещё не позднее, но, чтобы всё успеть, пора было собираться. Впрочем, сборы были недолгими. Максим быстро оделся в предложенные Бертой вещи, и они отправились за покупками. Берта, как известный и уважаемый клиент, подняла на ноги полмагазина, впрочем, они и сами были рады обслужить разборчивых и знающих толк в товарах посетителей – не часто здесь закупались в таком объёме.

Но зато теперь уж Максим выглядел как настоящий супермен, не стыдно в самом высшем обществе появиться.

Остаток дня они провели за семейным столом под открытым небом. Собралась вся семья. Было тепло и уютно. Как обычно, больше всех говорил профессор, ему всегда было что рассказать.

Спал Максим в «своей» комнатке, которую ему предоставляли и в прошлый раз, на той же широченной и невозможно мягкой кровати. Действительно, в человеческих условиях спать было приятней, чем на голых камнях в пещерах. От этих ощущений Максим совсем отвык. Сон его был глубоким, правда, несколько помешала разность в часовых поясах. Из-за неё он проснулся среди ночи, когда в Тибете было утро.

Посреди комнаты стояла корзина с документами из его берлинской квартиры. Он оставил её здесь на хранение, и Берта поспешила её притащить – вдруг ему что-то из неё надо. Эти документы сыграли свою роль, у него не было ни малейшего желания копаться в них. Надо бы отвезти их назад, да пока некогда. Он постоял у окна, подышал свежим ночным воздухом. Из окна Якоба на верхнем этаже опять падал свет, он, как всегда, по ночам работал с компьютером.

«Зайду-ка я к нему ненадолго» - решил Максим. Ему показалось, что будет не лишним уточнить некоторые детали их общих проблем. В основном это касалось Ричарда и завершения «операции» с Куртом.

Якоб признался, что ждал его – он чувствовал, что Максим зайдёт к нему. Сразу же договорились по поводу Ричарда – о новостях немедленно сообщать.

С Куртом было не так просто. Никаких предположений и планов на его счёт не было. Максим понимал, что его так просто не возьмёшь. Потребуются серьёзные усилия, чтобы его разыскать, слишком умный противник.

Умный-то умный, но очень простой вещи не понимает – за все свои дела ему придётся заплатить. Как и всякому человеку, за добро воздаётся добром, за зло – злом. Он уже столько натворил, что всей жизни не хватит, чтобы искупить свои чёрные дела, несколько жизней он будет страдать, выправляя свою карму.

Как бы то ни было, надеяться на то, что он это поймёт, нельзя. Надо действовать самим. Максим предложил написать письмо парню, участвовавшему в операции разоблачения Курта, сообщить, когда они прилетают в Бостон, и попросить его связаться. В идеале надо бы слетать в Хьюстон, или где там застукали Курта, и посмотреть его компьютеры. Пусть он будет к этому готов.

Отправив письмо, посидели ещё немного, поговорили о высоких материях, и Максим ушёл досыпать.

∫

Разбудило его солнце. Ему пришлось поторопиться - в восемь обещал заехать вчерашний гонщик, доставить его в Шонефельд. Максим быстро собрался, и ещё даже успел выпить кофе – Берта очень уж настойчиво его уговаривала, и он согласился на чашечку. Ему нравился уют и теплота отношений в этом доме, он с удовольствием вдыхал атмосферу естественной простоты и искреннего дружелюбия.

Когда за ним приехали, все вышли прощаться. Выслушав пожелания, поблагодарив за всё, Максим сел, было, в машину, но потом выскочил, нашёл в кармане ключи от своей берлинской квартиры, протянул профессору – тот стоял ближе всех:

- Это мои ключи, пусть здесь у вас побудут. Всё – равно я каждый раз к вам заезжаю. А вы, если будет возможность у кого-то, можете увезти туда сумку с моими документами, чтобы она не путалась у вас под ногами. А заодно и письма можно посмотреть, вдруг что-то важное в ящике лежит.

 Он сел в машину, и через двадцать минут они уже были у самолёта, опередив почти всех. Вскоре вся делегация, все первые персоны и все сопровождающие их лица были в сборе, расселись в салоне «Гольфстрима», и поднялись в воздух. Путь их лежал через океан.

Максим не мог не обратить внимание, как поразила всех происшедшая с ним перемена имиджа. Его не менее поразила перемена, происшедшая с Битти. Судя по всему, из неё пытались сделать Принцессу, чтобы она полностью соответствовала своему непальскому имени и новому общественно-финансовому положению.

Он опасался, что всё это отдалит их друг от друга. По праву родителя он пересел в салоне самолёта в её детский уголок, при этом пришлось потеснить нянек, и затеял с ней игру. Он вернулся к привычной им обоим манере общения – стал рассказывать ей сказки, привлекая в качестве действующих лиц многочисленных кукольных персонажей, в изобилии окружавших Битти в этом уголке. Они быстро достигли прежнего взаимопонимания, Битти заливалась колокольчиком, когда было смешно, и округляла глазёнки, когда было страшно.

Так они развлекались, пока Максиму не намекнули, что Кумари пора покушать и поспать. Он великодушно допустил к ней её нянек, пересев в уже привычное ему место за компьютером в офисном уголке. Можно заняться делами – впереди ещё долгий день полёта.

Поразмыслив, Максим решил, что уже имеет полное право ставить задачи любому сотруднику империи Алекса, из всех ему нужен был пока только Дэниель Хокинг – компьютерщик, занимавшийся делом Курта. Это ему они с Якобом вчера отправили письмо.

Максим написал ему, представился, в простом дружеском тоне изложил суть проблемы, которую надо решить, и попросил его помощи. Дальше последовал ряд вопросов: как можно посмотреть содержимое компьютеров Алекса, не обратил ли Дэниель внимание, когда шарился в компьютерах Курта, на что-нибудь, дающее подсказку, где его искать, что он может вообще посоветовать, и ещё несколько вопросов попроще.

Ответа долго ждать не пришлось. Несмотря на раннее утро в Штатах, Дэниель среагировал сразу, вероятно, его почтовый агент всегда был настороже и сразу сообщал о прибытии писем. Он ответил в том же духе и тоне, при этом сконцентрировался в основном на первом вопросе. То, что он написал, Максиму, в общем, было уже известно: компьютеры находятся у полицейских, это и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что даёт какую-то гарантию сохранности информации, плохо тем, что для исследования их придётся соблюсти ряд формальностей, возможно, непростых. На другие вопросы Дэниель распространяться не стал, то ли не знал, что ответить, то ли не успел ничего придумать.

Максим поблагодарил и добавил, что они ещё вернутся к этим делам.

Ответ Дэниеля его не устроил. Нет, надо это дело решать на другом, более высоком уровне. Пусть даже официальном. А какой уровень в данном случае выше, чем управляющий делами империи Александра Вундерберга? Им он станет, по всей вероятности, уже завтра. Так что надо привыкать к новым возможностям.

Максим предполагал, что сразу по их прилёту, уже следующим утром, собрав всех заинтересованных и имеющих отношение к этим делам лиц, адвокаты объявят завещание и совершат все необходимые формальности по юридическому оформлению и закреплению всех прав. Затем, по всей вероятности, будет собран Совет Директоров компании для решения новых, вставших в связи с объявлением завещания, вопросов. Пожалуй, будут, по возможности, решаться и другие, которых накопилось, наверно, очень много за время, прошедшее с тех пор, как компания лишилась руководства.

Так что, брат Максим, готовься.

Максим попытался представить себя на этом космическом уровне – управляющий информационно-финансовой империей планетарного масштаба с миллиардным оборотом. А ведь он был очень близок к этому – очень тесно общался с Алексом, который всё это тащил на себе. Но, во-первых, он тогда не вникал глубоко в заботы и проблемы Алекса, в глубине души сочувствуя ему, что тот под тяжким грузом своего бизнеса не может ощущать себя свободным, а, во-вторых, вообще ничего не помнил из той жизни.

Одно Максим знал точно – ему всё-таки придётся пройти через всё это, такова его доля, таков его путь в ту жизнь, в которую он стремится. Значит, чем раньше он взвалит на себя это бремя, тем раньше перешагнёт ступеньку своей личной эволюции, переживёт очередную фазу своей судьбы.

Но ведь тот уровень, к которому он стремится – уровень совершенного человека, нет, просто – ЧЕЛОВЕКА - такого, каким он задуман Высшими Силами, неизмеримо выше. Так чего же он сомневается, чего боится? Нет ничего невозможного и невыполнимого здесь, на Земле, для того, кто стремится к совершенству в высших мирах.

А ведь у него уже сейчас всё в руках – он сидит за пультом передвижного офисного центра компании, у него все реквизиты и полномочия. Максим вошёл в сервисную оболочку электронного офиса компьютерной системы, нашёл фирменные бланки, образцы деловых писем, выбрал самую солидную, внушающую трепет простому человеку и уважение искушённому в канцелярских делах бюрократу, и заполнил её в требовательном тоне текстом, в котором изложил суть дела, описав кратко всю предысторию – гибель управляющего компанией Александра Вундерберга, а вместе с ним и всего высшего звена компании, предшествующие этому и последовавшие за ним другие террористические акты с массовыми жертвами, и прочие детали. Написал, что результаты расследования привели в одну из лабораторий филиала компании и информация, обнаруженная в компьютерах одного из сотрудников, подтвердила подозрения в его вине.

Но подозреваемому удалось скрыться. В настоящий момент для продолжения следствия и обнаружения этого опасного преступника – террориста, следствию необходимо изучение других материалов и всей информации, содержащейся в компьютерах, с которыми он работал. Они в данный момент находятся в полиции штата. Руководство компании выражает настоятельную необходимость в получении этого оборудования в интересах следствия.

В конце он подчеркнул срочность этого дела, обосновав его тем, что преступник продолжает свою преступную деятельность и в любой момент может совершить ещё более страшные преступления. Как показало следствие, он способен переключить на себя управление любым самолётом, и тогда последствия могут быть катастрофическими. Ответственными за новые преступления могут оказаться те, кто будет затягивать решение этого вопроса.

Максим пошарил по административным и официальным порталам штата Техас и самого Хьюстона, выбрал, по его мнению, ближайший к этому делу и к «арестованным» компьютерам сайт, и отправил в его канцелярию своё письмо.

Он представил, как пакет кодированной цифровой информации, обработанный интернетовским протоколом, проходит в передатчик, излучается антенной самолёта, после многочисленных отражений в слоях атмосферы достигает аппаратуры наземного пункта связи, обрабатывается, попадает в сети Интернета и, в конце концов, фиксируется в электронном почтовом ящике где-то в Хьюстоне, а может быть в Техасе, а может быть вообще не там.

В Штатах ещё ночь, точней, раннее утро. Только в начале рабочего дня кто-то, придя на службу, может быть, покурив, или выпив кофе, или поболтав о срочных или не срочных делах, заглянет в почту и увидит это письмо. Это ещё не значит, что он тут же напишет ответ. В лучшем случае он начнёт выяснять, как обстоят дела с этими компьютерами, где их искать и кто что знает про всё это. Потом свяжется с начальством, с ответственными лицами…

«Что это со мной? – опешил Максим. – Что за пессимизм, откуда это? Нет, всё будет не так. Письмо уйдёт в информационное поле, там о нём позаботятся, кому положено, и вскоре вернётся отклик на него. Всё быстро выяснится и разрешится, как всегда».

В любом случае надо ждать.

Он подсел к иллюминатору. Внизу, сквозь редкие облака, раскинулся бескрайний океан. Солнце светило пока ещё в хвост самолёта, оно медленно, но верно, догоняло их. Гул моторов усыплял, пассажиры опять дремали.

Максим прикрыл глаза, представил полицейское управление в Хьюстоне. В помещениях пусто, только в комнате дежурного офицера горит свет, включены пульты, табло, светятся экраны компьютеров и мониторов. Ответственный дежурный сидит за центральным пультом, дремлет. Перед ним давно остывший кофе, на краю пепельницы погасшая сигарета. Тишину нарушает только тихий шелест вентиляторов и слабое гудение работающей аппаратуры. В городе всё спокойно, никаких происшествий.

Раздаётся мелодичная трель связи. Офицер медленно открывает глаза, не спеша берёт трубку.

- Алё, дежурный офицер слушает.

Звонит дежурный по связи. Пришло письмо из офиса какой-то крупной компании. Им срочно что-то нужно. Похоже, очень срочно – они даже не стали ждать утра, отправили письмо ещё ночью. Надо среагировать, от греха подальше.

- Ну, давай его мне, попробую разобраться.

Связист переправил письмо на сервер дежурного офицера, тот углубился в его изучение, всё - равно пока заняться нечем.

Это дело, по которому пишут, ему знакомо, да и как может быть иначе? Какой-то беспредельщик мочит всех подряд, на его счету уже десятки жертв. Этот хакер-маньяк помешался на компьютерных играх, в его больном мозгу перемешались виртуальная реальность и реальная жизнь.

В общем, просьба, с которой они обращаются, выеденного яйца не стоит, сдать им все улики вместе с ответственностью было бы очень хорошим исходом, тем более, похоже, дело это – гиблое. Этого компьютерного гения найти и схватить практически невозможно – он дьявольски умён и хитёр.

Но практически их просьбу выполнить не просто, во всяком случае, быстро. Для передачи столь ценных улик потребуется много согласований, это значит – бюрократические проволочки, тупики. Это может их отпугнуть, и потом, если что случится, они с чистой совестью обвинят во всём полицию. И будут правы.

Надо предложить им компромиссный вариант. Судя по содержанию и тону письма, они там – здравомыслящие люди, должны согласиться. А если дело выгорит - они возьмут всё на себя и вдруг – чем чёрт не шутит – найдут этого маньяка, с нас это снимет висящее дело и принесёт большой плюс, и не в последнюю очередь тому, кто помог им.

Офицер тут же сочинил короткое письмо, в нескольких фразах разъяснил, что передача компьютеров в принципе возможна, но потребует много времени на улаживание формальностей, и он предлагает компромиссный вариант – просто скопировать всю информацию с жёстких дисков. На это, скорей всего, никаких разрешений не потребуется, а вас, я надеюсь, устроит.

Пробежав глазами текст, он тут же отправил его назад на тот адрес, откуда оно пришло.

Максим открыл глаза и стал ждать.

Через несколько секунд компьютер тихо сказал свой «Бульк».

Максиму только осталось убедиться, что так всё и произошло, как он увидел. Что ж, это очень хорошее предложение, действительно, оно всех устраивает. Максим тут же отправил ответ, в котором поблагодарил за оперативное и хорошее решение и уточнил детали – куда и к кому обращаться с этим вопросом. Возможно, уже сегодня прилетит человек из компании за информацией.

Офицер ответил на вопросы и заверил, что позаботится, чтобы посыльному во всём посодействовали.

Не откладывая, Максим написал Дэниелю, изложил результаты его переписки с полицией Хьюстона и спросил, как тот на всё это смотрит. Дэниэль тут же ответил, что он может слетать, дорога эта ему знакома, он там уже был. Только потребуется официальное письмо от Максима непосредственному шефу Дэниеля, чтобы тот подтвердил это задание в интересах компании и отпустил его.

Максим уточнил реквизиты шефа и тут же отправил ему официальное письмо. Для надёжности напомнил, что, ради памяти об Александре Вундерберге надо всё это сделать возможно быстрей.

Прошло минут пятнадцать, и Дэниель сообщил, что всё получилось, ему дали «добро» и он вылетает в Хьюстон. Надеется ещё сегодня или, в крайнем случае, к завтрашнему утру вернуться.

«Вот почему компания Алекса так бурно развивается – в ней царит атмосфера деловитости и энергичности, всё заводится с пол-оборота, крутится и движется со скоростью мысли» - подумал Максим.

Бостон встретил их морем огней. Был уже вечер, Солнце их догнало, перегнало, и убежало далеко вперёд. Позади остался долгий путь над чёрными водами океана.

Международный аэропорт Лоджен принял их на боковом аэродроме. Опять их уже ждала колонна лимузинов. А за лимузинами клубились репортёры с фотографами и телеоператорами – весть о прибытии из Непала экзотической семейки для получения самого большого на планете наследства уже проникла во все уголки. Это была очень громкая сенсация для публики – газетёнки, ориентированные на серую массу, предвкушали ворох вкусных подробностей – вся эта история была в высшей степени загадочна и полна таинственных и странных подробностей.

Но в компании в связи с длинной цепочкой загадочных катастроф с массовыми жертвами уже давно поддерживался режим строжайшей осторожности – батальон охранников обеспечивал безопасность всех сотрудников, и особенно – первых лиц, которыми сейчас стали прилетевшие наследники. Прессу близко не подпустили, несмотря на профессиональную настойчивость, пронырливость и наглость.

Всю прибывшую делегацию рассадили по машинам и, не задерживаясь, укатили в город.

Максим ничего не узнавал, хотя, наверно, часто бывал здесь, в империи Алекса. Они очень долго ехали по Летнему Туннелю, проложенному под дном залива и соединяющему аэропорт с центром Бостона, Максим его не помнил. Выскочив на поверхность, сразу попали в гущу мегаполиса с широкими проспектами, небоскрёбами, шикарными отелями. Всё это было залито сверкающей, мигающей, бьющей по глазам и мозгам рекламой – на город уже опустились сумерки и все источники освещения, непременным атрибутом которых в Америке является реклама, горели на полную мощность.

«Да, это не Тибет» - подумалось Максиму.

Он вертел головой, пытаясь сориентироваться, что-нибудь узнать, вспомнить. Удалось разглядеть названия некоторых улиц. Вот Кембридж-стрит. С неё свернули на Тримонт-стрит. Проехали по ней, объехали большое здание и подкатили к парадному входу.

Это отель. «Nine Zero» - прочитал Максим. «Девять Ноль». Интересно, что это значит?

Он разглядел адрес на табличке у входа – Tremont Street 90. Может быть это связано с номером дома?

Он обратил внимание на то, что от всей колонны машин осталось только несколько лимузинов, сюда привезли только их с Битти и сопровождающими, и их охрану.

«Наверно здесь мы будем жить» - предположил он.

Отель показался ему невзрачным, во всяком случае архитектура довольно убогая. Хотя роскошь бросалась в глаза уже со входа. Их провели внутрь, сразу же повезли наверх в номера.

Вот тут, в номере, у Максима отпала челюсть. Его номер оказался настоящими королевскими апартаментами. Уж на что шикарным был его номер в «Рэдиссоне» в Катманду, перед этим он был жалкой лачужкой в студенческой общаге.

Ряд комнат-залов, одна больше другой, уставленных мягчайшей мебелью, огромная спальня с царской кроватью, отдельный бизнес центр с комплектом офисной оргтехники… и много ещё чего, поражающего взгляд. Максим не смог всё сразу воспринять своим бесконечно далёким от подобной роскоши сознанием.

«Да, это не Тибет - опять пришла мысль. – Привыкай, брат Максим. Ты теперь миллиардер, забудь про тесное убогое жильё».

Взглянув в окно, он увидел раскинувшуюся во всю ширь, с севера на юг, панораму крупнейшего финансового центра восточного побережья Соединённых Штатов, такой, какими они бывают на туристических проспектах, с небоскрёбами, обилием вывесок крупнейших мировых компаний, рекламой и огромными яркими экранами. Позиция отеля была выбрана удачно – как раз на западной границе делового центра Бостона, и архитекторы хорошо её использовали.

Таково было первое впечатление.

Максим походил по комнатам, заглянул в углы, в ванную, тоже поразившую его золотой и фаянсовой роскошью. Посмотрел рекламный проспект, подложенный на столик. Отель, как было сказано в нём, считался специализированным, с бизнес-уклоном, это объясняло наличие в номере полностью укомплектованного офиса. В табличке, названной «прелести», было перечислено несколько десятков «прелестей» типа: …детский уголок, (очень кстати для Битти) …бар, …консьерж, …парикмахерские услуги, …минибар, …модемная линия, …зал для совещаний и банкетов, …свежая пресса, …фитнес-центр, …кабельный телеканал, и другие, даже прачечная.

«Всё-таки чего-то не хватает» - почему-то возникла мысль. Сосредоточившись, Максим понял, чего не хватает. Начисто отсутствовал общий стиль, всё было как-то эклектично, отсутствовала душа отеля. И ещё его коробило пристрастие дизайнеров, если они вообще участвовали здесь, к полосатым драпировкам, тканям. Покрывало на королевском ложе было в широкую полосу мрачных оттенков, такими же были кресла. Максиму это показалось полной безвкусицей. Впрочем, может быть для деловых людей, на которых был ориентирован этот отель, такие расцветки были нормальными.

В дверь деликатно постучали.

«Наверно консьерж» - предположил Максим.

Пригласил войти, вошли двое, консьерж и с ним довольно симпатичный человек с открытой улыбкой. Консьерж радушно приветствовал Максима, сказал, что обслуживает этот номер, будет исполнять все просьбы, вызвать его можно вот этой кнопочкой. Потом, указав на спутника, сообщил, что это – первый гость, и он проводил его в номер по его просьбе. После этого, попрощавшись и напомнив, как его вызвать, вышел.

Гость назвался именем Дональд, его «назначили» личным психоаналитиком господина Сейми, положил на край стола свою визитку, потом добавил:

- Вообще я предпочёл бы быть не «личным психоаналитиком», а просто приятелем, или другом, ну или, на худой конец, хорошим знакомым. Мне наговорили всяких страстей, будто вы потеряли память, оторвались от цивилизации, превратились в дикого горца, но я рад был увидеть, что всё это – бред. Я сразу понял, что вы даже язык не забыли, хотя они всё время таскают с собой переводчика, чтобы общаться с вами. Надеюсь, мы подружимся. Если у вас возникнут какие-то проблемы, скажем так, психологического свойства, зовите меня, моя обязанность – помогать вам в их решении. Я хочу добавить: не обязательно психологические, любые проблемы, которые вы мне доверите, я буду рад помочь вам разрешить. Если смогу, конечно – прибавил он с той же улыбкой. – Больше не буду вам досаждать, мне хотелось сразу же представиться, поэтому я приперся в первый же вечер – его улыбка стала ещё шире. – Короче, если что – сразу зовите.

Пожелав спокойной ночи, он удалился.

«Терпи, брат Максим, это только начало. Впрочем, довольно приятный человек. Ну да, его профессия – психолог. Был бы он неприятным, его бы и близко не подпустили. Наверняка, хорошо оплачиваемый профессионал, очень тонкий знаток человеческой психологии».

Опускалась ночь. Небо совсем потемнело. «Как там Битти?» - подумал Максим.

Он вызвал консьержа. Тот выскочил, как чёртик из табакерки. Максим попросил проводить его к дочери. Смышлёный «чёртик» без лишних слов повел его по этажу в ближний номер. Подойдя, постучал в дверь, так же деликатно, дождавшись разрешения, распахнул её, пропустил Максима и остался ждать снаружи.

У Битти номер был не хуже, пожалуй, даже лучше. Обилие ярких игрушек, качелек, горок и прочих детских радостей украшало интерьер, вносило свой стиль, отсутствовавший во «взрослых» номерах. Няньки, судя по всему, договорились о «дежурстве» при своей подопечной, и сейчас при ней была только одна из них.

Максим пожелал доброго вечера, подошёл к Битти. Та, уже полусонная, не могла расстаться с таким обилием невиданных чудес, перебегала, точней, переползала с одного «снаряда» на другой, уже в который раз меняя их. Максим покачал её, потом осторожно снял с очередного сиденья, походил, держа на руках и рассказывая что-то. Как и было задумано, она уронила головку ему на плечо и уснула.

Вместе с нянькой они уложили её в кроватку.

Максим посоветовал завести для неё симпатичного щеночка, это ей очень понравится. Добавил, что готов принять участие в поисках и приобретении «друга» для дочки. Пожелал спокойной ночи и удалился к себе.

∫

Новая жизнь ворвалась с самого утра, в виде кипы свежей прессы, принесённой консьержем. Почти со всех газет, с первых страниц на читателя смотрели Максим, Максим с Битти, Максим с сопровождающими лицами, а в некоторых, особо изобретательных, рядом для контраста приводилась фотография, сделанная в берлинском аэропорту. Эффект, конечно, был убийственный: на одной – дремучий туземец с диких тибетских гор, на другой – холёный денди из высшего общества. От туземца осталось только имя в цивилизованной обёртке – господин Дусван Сейми.

Некоторые упоминали его прежнее имя – Максим Шонеберг, но остальные предпочли о нём забыть – новое имя больше возбуждало публику. Зато Битти однозначно стала Кумари. Кто такая истинная Кумари, всю легенду о непальской принцессе и вековой традиции выбора живой богини в подробностях и красочных деталях описывали все газеты, слишком хорошо это сочеталось с тем, что произошло в реальной жизни.

Многие писали и о прошлой жизни Максима, кем он был в империи Александра Вундерберга, об их дружбе и его вкладе в процветание фирмы, при этом признавали, что он, несомненно, заслужил этот взлёт и вполне достоин занять пост управляющего компанией. Некоторые раскопали сведения о личном капитале Максима, он тоже был весьма внушительным.

Кумари по официальной версии считалась внебрачной дочерью Алекса. Её право на наследство никто не оспаривал. Воля усопшего – закон.

Максим пробежал глазами весь этот фейерверк публикаций  - праздник для бульварной прессы, вздохнул и занялся утренними процедурами. Он понимал, что это – лишь начало. Сейчас с нарастающей интенсивностью пойдёт соревнование между газетёнками – кто быстрей раскопает и расскажет публике ту или иную неизвестную подробность из прошлого, настоящего и будущего новых героев сенсации, доберутся до всех близких, знакомых, и не очень близких и знакомых. Вполне вероятно, кто-то побывает и в Непале, пожалуй, и до посёлка в горах достанут.

Не хотелось об этом думать. Сейчас Максим уже очень смутно представлял, как он выберется из всего этого. Впрочем, шумиха и сенсация, наверное, скоро затихнут, наскучат публике, найдутся новые герои. Или жертвы, неважно, публике всё - равно. Но ему выйти из этой игры будет непросто.

Хотя он в неё ещё не вошёл. Ещё ничего не утверждено, не узаконено, формально и юридически они с Битти пока ещё – никто. Это всё должно произойти только сегодня.

Зазвонил телефон.

«Началось» - подумал Максим.

Это был Дональд.

- Мне поручили передать, что где-то через час за вами заедет машина. Поедем в нашу нотариальную контору. Собирается юридическая комиссия и все причастные лица. Будет оглашено завещание и сразу же юридически оформлены и закреплены все права. Само собой разумеется, ваше присутствие обязательно. Ну и наследницы, конечно, тоже. Насколько мне известно, потом, после небольшого перерыва на ланч, соберётся экстренный Совет Директоров, будут рассматривать этот и другие, сопутствующие ему, вопросы. И здесь ваше присутствие обязательно. Так что день будет насыщенный. Но, в общем, вы не волнуйтесь, всё уже решено, осталось только огласить принятые решения.

Максим выслушал, заверил, что он спокоен, через час будет готов.

Постучался Серж – консьерж. Уточнил, как мистер желает завтракать – в номере или в ресторане? Естественно, Максим предпочёл в номере. Серж продолжил уточнения – что закажет мистер? Максим не хотел фантазировать, попросил кофе и чего-нибудь к нему, только немного.

Через несколько минут Серж уже прикатил столик с кофейным сервизом под стать королевскому номеру, и прочей снедью, элегантно налил кофе, расставил всё на столике в столовой, включил телевизор и удалился.

Максим расположился напротив окна и, вполуха слушая бормотание телевизора, стал неспешно завтракать – широкая панорама из окна привлекала его больше, чем говорящие головы и новости сумасшедшего мира. Панорама раскрывалась не только вширь, но и вдаль. С верхнего этажа открывался вид на весь город до самых причалов, дальше до горизонта раскинулся океан.

Чуть-чуть пожевав, потягивая кофе, Максим блаженствовал, пока его не оторвал вновь затрезвонивший телефон.

- Мистер Сейми – заворковал незнакомый голос. – Вам звонит Дэниель Хокинг, утверждает, что вы ждёте его звонка. Будете с ним говорить?

«Вот так, брат Максим, теперь у тебя личная диспетчерская с телефонистами, охраняющими от нежелательных звонков».

- Да, буду.

- До вас невозможно добраться - услышал он голос Дэниеля. - Ваша охрана или секретари установили железный забор и никого не пропускают. Я их еле убедил, что вы ждёте от меня важных сообщений. Хотя я их понимаю. Представляю, сколько чудаков, сумасшедших и прочего сброда сейчас жаждет заявить вам о своём существовании. Многие из них вовсе не беспомощны и прекрасно знают, как и где вас найти или дозвониться. Ну ладно, ближе к делу. Короче, я уже вернулся, скопировал всё с винтов Курта. Когда мы можем этим заняться?

Максим задумался. Не скоро. Возможно, только вечером.

- Дэн, дай мне свои координаты – номер мобильника или как ещё тебя достать? Или подожди, у меня здесь офис с выходом в Интернет, сейчас попробуем связаться через электронную почту.

Максим подошёл к офисному углу, осмотрелся, что где расположено и как запускается, включил компьютер, вошёл в Интернет. Всё работает. Отправил тест Дэниелю.

- Лови, Дэн, я тебе тест отправил.

- Сейчас, сейчас… Да, есть, всё работает. Ну-ка держи отзыв.

Заморгал конвертик – пришло письмо.

- Всё, Дэн, есть связь. Значит так и будем общаться. Сейчас я уезжаю, и, наверно, не скоро освобожусь. Но это дело для меня очень важно, так что при первой же возможности я связываюсь с тобой, и займёмся. Ты не пропадай.

- Нет, я жду – Дэн чему-то засмеялся. – Я, пока пытался пробиться, узнал всю вашу программу на сегодня. Могу рассказать, где, в какое время и чем вы будете заняты. И когда освободитесь. Так что буду ждать, когда вас отпустят.

- Ну, пока, Дэн.

Скоро должны уже подъехать. Максим оделся и пошёл в номер к Битти. Осторожно постучался, мало ли, там должен быть полон номер женщин. Его запустили. Битти-Кумари уже приготовили, она была в полном королевском блеске.

«А ведь её и раньше наряжали в пух и прах, до катастрофы – подумал Максим. – Так что ей не привыкать. Хотя вряд ли она помнит».

Вскоре за ними зашли. Они спустились, расселись в лимузинах и отправились в адвокатскую контору. Это было совсем близко, в одном из небоскрёбов делового центра. Их провели в небольшой зал, почти все уже были в сборе, ждали главных действующих лиц. Максим никого из присутствующих не знал, кроме адвоката, доставившего их из Непала, и переводчика.

Когда все расселись и притихли, в зал вошли главный нотариус и секретарь с бумагами. После короткого вступления нотариус зачитал текст завещания и заключение комиссии по наследству. Ввиду несовершеннолетия Бригитты Грюнвальд – так она была названа в завещании – и её недееспособности до исполнения ей восемнадцатилетнего возраста назначается опекун над наследством – ближайший дееспособный родственник – приёмный отец … Дусван Сейми, в прошлом Максим Шонеберг.

После оглашения решения последовала процедура подписания документов. Максиму подсунули несколько бумаг для ознакомления, объяснили, о чём в них говорится, он подписался в каждом экземпляре, и на этом вся церемония завершилась.

Все стали поздравлять Максима и ничего не понимающую Битти – так уж положено. Кто-то предложил спуститься в ресторан, выпить шампанского. Большинство поддержали это предложение, особенно женщины бурно выражали восторги и радость за крошку Кумари. Не часто приходится присутствовать при вручении наследства в несколько миллиардов долларов.

Собственно, почему бы и нет, почему бы не порадоваться вместе со всеми? Максим не стал возражать. Все спустились в банкетный зал ресторана в нижние этажи громадного здания, к ним присоединились стоявшие за дверью и причастные к этому лица, даже охрану подозвали.

К Максиму подошёл Дональд, психоаналитик, до этого оттесняемый широкими спинами, искренне поздравил и чокнулся хрустальным бокалом с пузырящимся шампанским.

Максим поблагодарил и поинтересовался, когда будет Совет Директоров, не пора ли отправляться?

- Нет-нет, не беспокойтесь, без вас не начнут – рассмеялся Дональд. - Ещё успеем и шампанского выпить, и закусить-перекусить. Я с вами еду. Я теперь везде буду вас сопровождать, осуществлять связь с общественностью и внешним миром.

Он – психолог – видел и понимал, что это кипение эмоций угнетает Максима, может быть считал виной этому тихий, уединённый, спокойный мир, в котором Максим пребывал до сих пор и к которому крепко привык. Ещё немного потолкавшись, съев пару бутербродов, он решил, что можно удалиться, и сказал об этом Максиму. Они покинули гулянье, набиравшее обороты, охрана последовала за ними.

Рассевшись в своих лимузинах, помчались по центру, выехали на Конгресс-стрит, с неё на Атлантик Авеню, на федеральную автостраду, и понеслись за город.

Империя Александра Вундерберга - комплекс центральных офисов, лабораторий и производственных корпусов - располагалась в южном пригороде Бостона, на берегу залива, не доезжая Плимута.

Они подъехали к центральному, возвышавшемуся над другими, зданию, поднялись на верхние этажи, где размещался конференц-зал. Их встретил пожилой, сухощавый господин очень солидного вида.

- Добрый день, господин Шонеберг, весьма рад вас видеть. Вы не возражаете, если я буду обращаться к вам по вашему старому имени, к новому я всё-равно не привыкну? Я очень рад за вас, благодарю бога за то, что он помог вам перенести все эти трагические события, в целости и сохранности вернул к нам. Более достойного преемника Александра трудно подобрать, уверен, он бы одобрил этот выбор. Я всегда вас очень уважал, и считаю, что вы по праву займёте его кресло. Вы прекрасно выглядите, несмотря на все беды, выпавшие на вашу долю.

- Позвольте вам представить мистера Эдварда Вендрока, наверно, вы его не помните – вмешался Дональд. – Это наш распорядитель-администратор, он следит здесь за порядком и всех строит. Ребята зовут его церемониймейстером.

«Ребятами», как понял Максим, были члены Совета Директоров.

Старик Эдвард провёл их в зал, показал, где что находится, на каком месте должен сидеть Максим, продемонстрировал, как управлять видео-, аудио- и прочими медиасредствами с пульта на большом столе, потом провёл в смежную комнату.

- Это один из ваших рабочих кабинетов, здесь вы будете готовиться к совещаниям.

Кабинет был обставлен по высшему разряду. Большие окна, или точней прозрачные стены, открывали обзор на всю территорию зоны, на луга и холмы за её пределами, вдали был виден открытый музей, всемирно известная достопримечательность Плимут Рок, городок Плимут. На востоке за прибрежной полосой шумел океан.

Приглядевшись, Максим разглядел далеко в океане, на самом горизонте, узкую и длинную, тянущуюся на юг и пропадающую за горизонтом косу. Это был Кейп-Код - мыс Трески. От этих необъятных просторов веяло свободой, энергией и непоколебимой верой в прекрасное будущее.

«Вот откуда идёт заряд, двигающий вверх всю компанию» - догадался Максим, но тут же сообразил, что для того, чтобы задумать, спроектировать и построить всё это компания уже должна была иметь очень большие средства и высокие позиции.

Эдвард сказал, что Совет скоро начнётся. Выйти надо будет, когда все будут в сборе – так тут принято. Он сам вызовет Максима.

«Действительно, он тут всех строит – ну пусть потешится, это простительная стариковская слабость».

Дверь в зал осталась чуть приоткрытой, и Максим слышал, как собирается Совет. Происходило это довольно шумно, с громкими приветствиями, смехом. Наконец Эдвард пригласил Максима.

Директора были больше похожи на студентов старших курсов или завсегдатаев университетских клубов по научным интересам – молодые, раскованные.

«Да, этих ребят трудно строить. Наверно Эдварду не просто с ними» - решил Максим. И ещё он понял, насколько всё-таки разумно выбрано место для строительства главных объектов компании. Бостон не только крупнейший финансовый центр Восточного побережья. Он ещё – поставщик интеллектуальной элиты для Соединённых Штатов.

Кэмбридж и Гарвард – первые номера в списке самых престижных университетских центров страны, являются пригородами Бостона. Алекс и его менеджер по кадрам непосредственно под боком подбирали самых способных и перспективных сотрудников для компании, снимали сливки, опережая всех прочих потребителей интеллектуальных мощностей. И все эти директора – вчерашние обитатели этих университетских городов. Вот откуда их молодость, независимость и интеллект. И отсюда же - стремительный взлёт компании, рост её акций, капиталов, рейтингов и позиций в списках крупнейших мировых олигархий.

Эдвард в вступительном слове коротко рассказал о том, о чём все и так знали, о чём уже давно ходили разговоры в коридорах империи и о чём кричали все газеты. Представил сначала Максима, а потом – Максиму – каждого из членов Совета.

Они-то все хорошо знали Максима, а он никого из них не помнил. Ему оставалось надеяться на понимание и деликатность своих новых подчинённых. И ещё он рассчитывал на постоянное присутствие Дональда – пусть помогает.

Впрочем, все его заботы прекрасно понимал и Эдвард, возможно, с подсказки психоаналитика. Главным пунктом повестки Совета Директоров было взаимное знакомство, сведённое к тому, что каждый из членов Совета кратко рассказал о себе, о своей сфере деятельности в компании, что уже сделано и приносит стабильный доход, и какие перспективные направления сейчас исследуются в лабораториях его предприятия.

Протокол уже готовый лежал на столе Максима, и он знал, что может позже, на досуге, внимательно изучить его и составить полное представление обо всех направлениях производственно-финансовой деятельности компании. Эдвард хорошо знал своё дело.

Максим внимательно выслушивал каждого, пытаясь за словами увидеть личность, заглянуть в душу каждого. Ведь все они были его друзьями, все они ими и остались, кроме него самого, не помнившего ничего и никого. Они все жили одной семьёй в той, прошлой жизни, так грубо разрушенной злой волей исчадия ада в человеческом обличье.

Эти мысли напомнили Максиму об ожидавшей его информации из компьютеров Курта, и он подумал, что этот вопрос можно решить официально прямо сейчас. Когда представления закончились и перешли к свободному общению, он стал выяснять, в чьём ведомстве работает Дэниель Хокинг. Выяснив, рассказал, чем они занимаются с Дэниелем, и попросил посодействовать ему.

Этим повестка внеочередного совещания была, в общем-то, исчерпана.

- А не выпить ли нам кофейку… в тесном кругу? – предложил Максим. Он решил, что будет полезно ещё более сократить дистанцию. – Эдвард, устрой нам, пожалуйста, по чашечке.

Максим так и не понял, одобрительно или отрицательно отнёсся Эдвард к его инициативе. Зато молодёжь оживилась, задвигались стулья, некоторые, предпочитающие другие напитки, стали заказывать их у Эдварда. Тот, пригласив секретарей, передал им все просьбы.

Максим вопросительно взглянул на Дональда, тот, перехватив взгляд, одобрительно кивнул, мол, всё нормально. Максим пересел из-за своего стола за общий, им принесли напитки, и они по-дружески продолжили общение.

- Макс, - обратился самый непосредственный «директор». – Ты действительно ничего не помнишь, или только прикидываешься? – некоторые засмеялись. – А то тут, понимаешь, слухи ходят, говорят, ты иногда такое выкидываешь!? – опять смех.

Максим тоже улыбнулся:

- Я и сам до конца не понял… Там со мной, наверно, что-то случилось. То ли головой сильно ушибся (смех в зале), с одной стороны и в самом деле ничего не помнил, даже своего имени, а с другой, наоборот, новые способности появились.

- А какие, если не секрет?

- Да нет, не секрет… Иногда сны снятся - приснится что-нибудь, а потом и наяву происходит.

- Ну, это со всеми бывает. И это всё?

- Да вот в шахматы ни с того ни с сего заиграл.

Все опять рассмеялись - то, что он заядлый шахматист было известно всем. Кто-то, всё-же, не удержался:

- Ну ты и раньше неплохо играл. Или ты и это забыл, думал, о камень ударился, и научился?

Все грохнули. Максим не стал вдаваться в детали, смеялся вместе со всеми.

Но про Дэна он не забывал. Улучив момент, он обратился к директору, под началом которого тот работал:

- Я бы сейчас поработал с Дэниелем Хокингом. Мне не терпится узнать, что он мне привёз.

- Сейчас я узнаю, если он на месте, то вы можете прямо здесь встретиться – он позвонил по мобильнику.

Переговорив, сообщил, что тот готов и сейчас подойдёт.

- Я выйду, пусть подождёт у входа – Максим встал, попрощался со всеми, поблагодарил за тёплый приём и, кивнув Дональду, вышел.

Дэну идти было дальше, они подождали его пару минут. Максим предложил заняться винчестерами в офисе его номера  в отеле – там он чувствовал себя свободней и мог работать хоть всю ночь. Сразу же и поехали. Охрана неотступно следовала за ними. Дэн на своей машине пристроился в хвост колонны.

Проезжая через центр, Максим обратил внимание на огромный, сияющий золотом, чайник у входа в какое-то заведение. Это оказалась обычная (впрочем, пожалуй, не совсем обычная) кофейня. Такой рекламой, наподобие вывески ремесленников, владелец завлекал зевак и туристов.

Максим решил, что в этом интересном городе его ждёт ещё много чудес.

В отеле они сразу же поднялись в номер, прошли к компьютеру. Дэн деловито открутил винты, снял кожух, подключил винчестер и запустил систему. Потоптавшись по клавишам, он вывел в эксплорере головную папку привезённого винчестера.

- Всё, можешь изучать – повернулся к Максиму.

- Ну, спасибо, Дэн. Ты хорошо сработал. Надеюсь, из этого удастся выудить что-то полезное.

И он, расположившись поудобней, углубился в просмотр, забыв обо всём на свете.

Собственно, интересного было мало, точней такого, что было бы интересно Максиму. Можно было по содержимому представить довольно полный образ владельца компьютера. Этот образ вызывал у Максима резкое неприятие. Наряду с высокоинтеллектуальными разработками в рабочей папке диски были заполнены материалами, входящими в круг увлечений Курта, – сайты, игры, фильмы, музыкальные хиты и прочая дребедень, всё это своей тематикой и уровнем, в отличие от проектов, над которыми он работал, говорило об отсутствии души, нищете духа. Компьютерные игры, которых было очень много - наверно они и были главным его увлечением - все были агрессивные, с кровью, изощрёнными убийствами, расчленениями, и озвучены под стать этому содержанию.

Провозившись довольно долго, Максим, в конце концов, всё-таки нашёл, что ему хотелось посмотреть – ту самую таблицу Курта, которую он видел во сне. В ней прибавилось несколько ячеек, в том числе за Ричардом. Но последние события отмечены не были – Курт уже был в бегах.

И ещё много полезной информации Максим нашёл в его почтовой программе. По её содержимому – письмам, сообщениям, адресной книге, можно было проследить круг общения Курта, его связи, если всё это очень тщательно исследовать, может быть можно даже найти направления, где его искать.

После нескольких часов напряжённого всматривания в экран Максим, наконец, оторвался от компьютера. Сходу, за один присест невозможно было исследовать всё громадное пространство памяти, и он решил отложить на потом, вернуться к нему позже.

Его гости не скучали – обнаружив в баре большой выбор напитков, намешали себе экзотических коктейлей по вкусу и, потягивая их, сражались в шахматы на найденной в журнальном столе шахматной доске. Наверное эта игра пользовалась большим успехом среди сотрудников компании.

Максим решил сделать паузу. Позвал Сержа, попросил приготовить кофе. Тот прошёл на кухоньку, быстро и ловко заварил каким-то своим методом крепкий ароматный напиток, разлил по чашкам, подлил сливки, подсыпал сахар, ещё чего-то, и разнёс каждому. Кофе получился удивительно ароматным и вкусным, Максим понял, что эта процедура – фирменный знак Сержа, его коронный номер.

Дэн с Доном тоже сразу оценили его способности по достоинству, начали допрашивать, как это ему удаётся, тот отнекивался, говорил, что сам не знает, просто делает и всё. То ли скромничал, то ли не хотел раскрывать фирменный секрет. По его смуглой южноамериканской внешности Максим рассудил, что это – фамильное, и передалось ему по наследству.

Побродив с чашечкой по комнатам, полюбовавшись видами из окон, Максим вернулся к компьютеру. Надо бы и почту посмотреть, раз уж занялся.

А вот тут его ждал сюрприз. Внезапная, свалившаяся с неба известность не проходит бесследно. Личные контакты ограничивались охраной и служащими отеля, телефонные звонки тоже контролировались и отсекались, а доступ к почтовому ящику пока ещё остался открытым. Первая волна «поклонников и почитателей», тех, кто спешил опередить других, уже разнюхала адрес его почтового ящика и успела отметиться письмом, сообщением, поздравлением, просьбой, приглашением – кто на что способен.

Деваться некуда, надо всё просмотреть. Среди этих барханов песка могли оказаться и золотые песчинки. Максим вздохнул и приступил к просмотру. Публика эта была самая разношёрстная. Их объединяло только то, что они умели обращаться с компьютером и электронной почтой и обладали в достаточной мере наглостью, позволявшей вламываться в чужую жизнь.

Разделался с ними Максим довольно быстро. Все письма на этот раз оказались пустым «песком», это он определял с первых строк. Но после просмотра он сделал вывод, что дошла только первая волна. Доступность и анонимность электронного метода переписки даже робких делает смелыми, так что скоро пойдёт такой вал, что в нём захлебнётся вся служба, предоставившая ему почтовый ящик. Чудаков и сумасшедших в виртуальном пространстве – пруд пруди. Надо что-то предпринимать.

Максим высказал свою заботу Дэниелю. Тот, немного подумав, успокоил – всё это можно взять под контроль. В компании есть всё, чтобы справиться с этой проблемой, есть даже соответствующая служба. Ведь раньше они обслуживали почту прежнего шефа – Алекса. Сейчас надо эту службу переключить на Максима, возможно, это уже делается, и они только ждут сигнала, чтобы запустить механизм.

Выслушав, Максим успокоился, значит, надо только официальное обращение от него, и всё будет сделано.

Время склонялось к вечеру. Максим устал, проведя много часов за компьютером.

«По горам легче ходить, чем сидеть на одном месте и пялиться в экран» - решил он.

Глядя в окна на раскинувшийся город, он подумал – не прогуляться ли? Своих помощников он отпустил, Дэниель попрощался и удалился, а Дональд стал выяснять, чем он намерен заняться. Выслушав, неодобрительно оглядел Максима.

- Вы ещё не до конца поняли, что с вами произошло… в эти дни… и кем вы стали – назидательно, как несмышлёному ребёнку, произнёс он.

Ах, ну да! Максиму вспомнился «феномен первых космонавтов». Утром они уходят на службу никому неизвестными, а вечером или через день-два, когда возвращаются из космоса, их знает вся планета, и они уже не могут просто так посидеть во дворе на скамеечке, сходить в булочную, пройтись по городу. Вот это и с ним сейчас произошло.

- Но вы не расстраивайтесь. Немного можно прогуляться, если принять меры предосторожности. Я уже знаю, куда мы сходим. Там, во-первых, много интересного, а, во-вторых, совершенно безопасно.

- Куда же?

- Сейчас всё увидим – он вызвал Сержа. – Как бы нам взглянуть на Бикон-Хилл. Отсюда мы его увидим?

- Из этого номера – нет. Но у нас есть отличная смотровая площадка наверху. С неё виден весь город, а Бикон-Хилл – как на ладони. Желаете посмотреть?

- Да, проведи нас.

Они вышли из номера, Серж вывел их на широкую смотровую галерею. Она была прекрасно оборудована для обзора, несколько мощных бинокуляров были установлены на перилах.

- Вот, пожалуйста. Вот он – Бикон-Хилл.

За сквером, разбитым под окнами отеля, пролегла широкая автострада, а сразу за ней, отгороженный звукогасящим забором, раскинулся до самого берега реки большой жилой район с невысокими одно-, двух- и трёхэтажными домами, большинство из них были сложены из тёмного красного кирпича, наверно, ещё в позапрошлом веке. Если на восток, куда выходили окна номера, надо было смотреть снизу вверх на небоскрёбы, то здесь всё было внизу. Там зритель был Гулливером в Бробдингнеге - стране великанов, а здесь – Гулливером в Лилипутии. Там был XXI век, а тут – XIX.

- Что это? – изумлённый, спросил Максим.

- Аристократический квартал. Бикон-Хилл. Не желаете в нём прогуляться?

- Я думаю, это самое интересное, что можно тут посмотреть – одобрил предложение Максим.

- О-о, здесь есть и более интересные места – рассмеялся Дональд. - Хотя бы за нашим городком, где мы были на Совете Директоров… А вон там, за водохранилищем, Кэмбридж – он указал вдаль, на запад от Бикон-Хилла.

Так далеко уже трудно было что-то разглядеть. Максим подошёл к бинокуляру, навёл его на горизонт и долго рассматривал далёкие домики университетского городка, известного на весь мир. Городок тоже был похож на старинное голландское или английское поселение.

- Ну давай, сходим – нетерпеливо предложил он.

Они спустились, вышли из отеля, Дональд сделал знак, и прятавшиеся охранники последовали за ними, не мозоля глаза. Пересекли сквер, вошли в большой тенистый парк. Дойдя до края, спустились в длинный подземный переход, на другом его конце вышли уже в Бикон-Хилле.

Дональд сразу повёл Максима узкими улочками по самым интересным местам. У Максима создалось полное ощущение, что они попали в средние века. Тесно прижатые ухоженные дома, цветочные мансарды, будто из сказок Андерсена, белые ставни, газовые уличные фонари, как в Лондоне сто пятьдесят лет назад. В этой идиллии казалось невероятным, что совсем близко возвышаются суперсовременные небоскрёбы финансового мегаполиса. И люди, днём работающие в тех небоскрёбах, остальное время живут в этих древних особняках.

 Они ходили до самой темноты, пока не зажглись фонари, призрачный свет которых дополнительно усилил иллюзию средневековья. Дональд, чтобы не усложнять жизнь охране, предложил вернуться в отель. Они не спеша побрели домой. Распрощались у входа, Дональд сказал, что утром заедет, и Максим поднялся к себе в номер. По пути он зашёл к Битти. Малютка никак не могла приспособиться к резкой смене часовых поясов, всё ещё путала день и ночь. Совместными усилиями они заиграли её до утомления и уложили спать.

∫

Утро началось с газет и писем. Собственно письмо было одно, остальные, как понял Максим, «обработали» в его секретариате.

Начал он с газет, пробежал глазами, выискивая новое о своей личности, что смогли раскопать дотошные журналисты. Свежая сенсация только набирала обороты, а ему она уже надоела. Однако надо взять себя в руки и терпеть.

Письмо было официальное, на красивом бланке, украшенном шахматной символикой.

Шахматный клуб при Гарвардском университете «Бобби Фишер» приглашал в гости.

Официальный тон письма явно был несвойствен его авторам. За ним проглядывались человеческие чувства и эмоции. Они сообщали, что в последнее время живут под впечатлением двух громких сенсаций, одна из них та, которой забиты все газеты. О второй не пишут в газетах, но она бушует в шахматном мире ещё сильней, чем первая - в обычном.

Они в клубе сопоставили все факты, проанализировали, провели параллели, и пришли к твёрдому однозначному выводу – героем обоих сенсаций является он – Максим Шонеберг, а сейчас – Дусван Сейми. Для многих членов клуба он уже стал кумиром. Инициативная группа, стихийно сложившаяся из некоторых членов, и администрация клуба считают недопустимым упустить случай и, воспользовавшись тем, что он сейчас находится здесь, очень просит его посетить клуб. Для них уже будет очень приятно просто посмотреть на него и пообщаться с ним, а если он ещё согласится на сеанс одновременной игры – для них это будет верхом счастья.

Если он сочтёт возможным, они ждут его в 16.00, но, если у него уже что-то запланировано, то они согласны на любое другое время.

Максим пока не знал, как на это реагировать. Чутьё ничего не подсказывало, кроме того, что надо подождать – всё само выяснится. Конечно можно элементарно проигнорировать, это вполне естественно, что глава такой солидной компании не нашёл времени или просто не захотел снизойти до какого-то любительского клуба. Но, во-первых – люди. Если это принесёт им удовольствие, то надо ли лишать их этого? Да и сам Максим был бы не против сыграть немного, давно он уже не играл. Сеанс одновременной игры – это то, что устроило бы его гораздо больше, чем обычная партия один на один.

«Ну ладно, время ещё есть, ближе к середине дня что-нибудь надумаю» - решил он.

А пока не мешало бы посмотреть и электронную почту. Если она копится такими темпами, то лучше в неё заглядывать почаще.

Писем было относительно немного. То ли их уже начали обрабатывать, отсеивая явный бред и флейм, то ли наступила первая пауза после первой волны. Просмотрел их Максим довольно быстро, опять они были совершенно разные – от восторженных до откровенно злобных. Ну что ж, всё по законам человеческого общества – сколько людей, столько и мнений. Конечно, злоба не приносит радости, но Максим думал о том, что гораздо больше разрушения она приносит самому источнику. Зло уничтожает само себя – закон кармы.

Одно письмо было деловое, не от «поклонников». Его прислал один из директоров – шеф Дэниеля Хокинга. Он писал, что, после того, как Дениель рассказал ему, что творится с электронной почтой Максима, они решили подключить ему в помощь службу, которая обрабатывала корреспонденции Алекса. Связь со службой будет осуществляться через Дэниеля – они с Максимом уже сработались.

Ещё он приписал, что к нему обратились за помощью и консультацией из «Бобби Фишера» -  Гарвардского шахматного клуба – он и многие из сотрудников компании частенько бывают в этом клубе и участвуют в его турнирах. Члены клуба уточнили кое-какую информацию и сейчас жаждут увидеть его у себя в гостях. Они готовят очень тёплый приём и, если у Максима есть возможность, то не мешало бы наведаться к ним, этим он сделает им очень приятное.

Вот этой информации Максиму и не хватало, чутьё не обмануло его, предложив подождать.

Он, не откладывая, позвонил по телефону, указанному в письме из клуба и сказал, что подъедет к 16.00, пусть собираются. Он охотно проведёт сеанс.

После утренних процедур и чашки фирменного кофе от Сержа, снизу позвонил Дональд – можно ли ему подняться в номер? Максим позволил.

Дональд предложил съездить в компанию. Максим не возражал, ведь это сейчас его работа – руководство компанией. Договорились, что Дональд проведёт его по корпусам и лабораториям, покажет и расскажет обо всём. Потом можно посидеть с бумагами, разобраться, как идут дела в компании, как она выглядит в отчётах и оценках, каковы её экономические показатели и перспективы.

Лимузин уже ждал их. Рассевшись, в сопровождении кортежа охраны, проехав через центр и выехав на Фитцджеральд Хайвей, промчались с ветерком до Империи. Дональд сразу повёл Максима по самым важным производствам.

Экскурсия заняла несколько часов. Перед Максимом раскрылся весь масштаб деятельности Алекса. То, что в самом начале Алекс не мог найти применения своим талантам и брался то за одно, то за другое, в конце концов привело к тому, что он, уже прочно встав на ноги, не отказывался ни от какой деятельности, если чувствовал её перспективу. И сейчас направлений у компании было очень много, и все они бурно развивались и приносили хороший доход.

Здесь, в Империи, были только главные, самые ответственные службы, а вообще компания распустила свою паутину на весь мир. Филиалы её были во многих столицах, финансовых и промышленных центрах.

Ещё более развёрнутая картина предстала перед Максимом при знакомстве с деловой, отчётной и финансовой документацией. Компания, как гигантский атомный ледокол, величаво двигалась в океане мировой экономики, неподвластная ни ветрам, ни бурям, независимая от энергетических источников и кризисов, подламывала под себя все преграды и препятствия. Даже экономические кризисы, обваливающие экономики целых стран, не нарушали её неуклонный рост.

Кризис имеет две стороны, как и войны - в любой войне одни теряют, другие наживаются. Компания наживалась на любом кризисе, это закладывалось в самом начале захвата или создания каждого направления, каждой новой экономической ниши.

Потрясающие, фантастические цифры проглядывали из экономических сводок. Капитал фирмы рос как на дрожжах. Ещё пару лет такого роста, и компания прочно займёт ведущее место в экономике планеты. А ещё через пару лет она станет совершенно недосягаемой.

У Максима голова пошла кругом. Стремясь достичь самых высших сфер в духовной области, он, сам того не желая и не ожидая, достигал их в самой, что ни на есть, материальной. За что ему это?! А, может быть, это взаимосвязано?

Увлёкшись делами, он чуть не забыл о приглашении в шахматный клуб. Пора было отправляться, нехорошо опаздывать на назначенные встречи.

Они с Дональдом спустились, заскочили в машину, задремавший водитель встрепенулся, решив, что они опаздывают, и, взяв стремительный старт, помчался в город. К корпусу, в котором размещался клуб поклонников шахмат, они подъехали точно вовремя. Их уже ждали у входа. Члены клуба и просто любители тоже высыпали на улицу, желая увидеть своими глазами живую легенду – таинственного, полумифического шахматного мага, творящего чудеса на шахматной доске. Такой ореол создали ему на Интернетовских шахматных форумах.

До сих пор все они сомневались, существует ли он на самом деле, или это просто утка, чьё-то больное воображение или мистификация.

Дональд притормозил Максима:

- Не стоит отрываться от телохранителей – тихо предупредил он. – Именно в таких публичных сборищах возможны неприятности. Не надо создавать им дополнительных сложностей в их напряжённой работе.

Максим почему-то вспомнил о Курте. Кстати, это ведь Курт догадался о том, что Максим – тот самый неизвестный, поразивший всех на Калькуттском турнире. Может быть, именно он запустил эту идею на Интернетовские форумы?

Максим притормозил и уже старался не удаляться от своих охранников. В самом деле, к чему усложнять им жизнь?

Организаторы встречи долго благодарили Максима за то, что он принял их приглашение. Они прошли внутрь, провели его в отдельный небольшой офис, расселись, рассадили всех сопровождающих, и начали уточнять план встречи: что он предпочитает – пресс-конференцию, вопросы-ответы, простой рассказ о себе и своей жизни или сеанс одновременной игры? Максим опешил от обилия разнообразных предложений.

- Я не любитель болтовни, тем более длинных монологов. Я бы предпочёл сеанс игры.

Они были очень обрадованы таким ответом – он сразу давал возможность убедиться в главном – действительно ли он такой классный игрок и вообще, реально ли то, что о нём пишут. Тем более, что на это были настроены многие пришедшие, жаждущие сразиться так запросто с сильнейшим шахматистом планеты, как о нём говорят, и потом рассказывать об этом своим детям и внукам, показывая его автограф под записью партии.

Вышли в просторный зал, полный публики. Максим обратил внимание на крепких, очень внимательных молодых парней, отличающихся от других только тем, что они смотрели не на него, пожирая глазами, и не на доски с расставленными фигурами, а на публику.

«Задал я им задачу» – подумал он. Ему показалось, что они вызвали подмогу. И в самом деле, чтобы уследить за всеми в этом зале требовался целый взвод охраны.

Организаторы объявили о предстоящем сеансе одновременной игры, это вызвало одобрительный гул. Отобранные участники уже давно расселись и с нетерпением ждали начала. Максим не стал долго раскачиваться. Он был уверен в себе.

Быстро прошёл он вдоль длинного ряда столов и задал темп, стиль и уровень игры своим первым ходом. Все схватились за головы, ручки и карандаши, и склонились над досками.

Ответный ход уже требовал анализа. Противники были посерьёзней тех, с которыми он играл в московском дворе. Не все партии он увидел сразу. Впрочем, это пока было неважно. Публика вся была грамотная, дебюты они разыгрывали по учебникам и справочникам, пока неожиданностей не предвиделось.

Вскоре он понял, почему он видел не все партии. Некоторые жуликоватые ребята пользовались шахматными компьютерами, поэтому стиль игры не соответствовал их сущности, их внутреннему Я. Поняв это, он успокоился. Компьютеров он тоже не боялся, уже приходилось с ними тягаться.

Постепенно определялся ход отдельных партий, на всё большую глубину и с возможными нюансами. Максим всё глубже проникал в сущность каждого противника. С большинством было всё ясно, с некоторыми не совсем всё, но проблем от них он не ждал. Было несколько человек, пока ещё загадочных для него. Партии он уже видел, сами люди таили загадки. Может быть они сами по себе были очень загадочными, может быть настолько глубокими были их внутренние миры.

Сеанс шёл своим ходом. Максим уже убедился в том, что с его способностями всё в порядке – он так же ясно видел все ходы, вплоть до окончания, в том числе и у «компьютеризированных» противников. Машинки у них были не самые мощные, да и невозможно пока зашить в карманный шахматный компьютер программу уровня гроссмейстера.

Его всё больше беспокоил один из игроков. Он был из тех, кого Максим не смог разгадать. Он уже понял, что определяет, что является главным в его отношении к игре. Это была агрессия, причём не шахматная, вполне естественная при сражении двух армий, а какая-то глубинная, исходящая из самой его сущности. Будто сам Максим вызывал в нём эту реакцию.

Неприятно было то, что Максим не мог разглядеть его лица – оно было всё заросшее, а глаза скрывали тёмные очки. Всё это было настолько угнетающе, что Максим форсировал игру на этой доске и постарался избавиться от него в числе первых. Мало того, он подошёл к Дональду и посоветовал понаблюдать за этим типом.

 Переключившись на игру, он постарался отвлечься от угнетающего воздействия этого инцидента. Сеанс продолжался, противники сдавались один за другим, при этом многие подсовывали Максиму запись партии, прося расписаться.

Максим чувствовал удовлетворение от игры. Уровень играющих был высоким, многие партии получились красивыми. Публика, знающая толк в шахматах, тоже была довольна, убедившись, что всё это не мистификация. Самые дальновидные понимали, что им выпала судьба присутствовать при уникальном событии – первом явлении шахматного гения народу.

Организаторы встречи и администрация клуба предвкушали плоды своей смелой инициативы – рост популярности клуба в шахматном мире, его мировую славу, свою страницу в истории шахмат.

Максим старался все партии заканчивать красивыми победами – это приносило эстетическое удовольствие и ему, и публика была рада, да и сами проигравшие не особенно огорчались поражением, довольные уже тем, что прикоснулись к творчеству величайшего Мастера.

Последние партии затянулись, Максим сконцентрировался на них, чтобы завершить наиболее эффектно. Наконец сеанс закончился. После объявления окончания последней партии и всего сеанса зал разразился бурными аплодисментами, они относились и к этой партии, и к предыдущим, и ко всему событию, и – больше всего – к истинному Мастеру, показавшему, что такое красивые шахматы.

Максим поблагодарил всех, и они прошли в офис клуба. Хозяева были на седьмом небе от счастья, их замысел полностью удался, встреча превзошла все их ожидания, они не знали, как благодарить великого гостя. Максиму даже стало неудобно от такого поклонения. Он, сославшись на дела, попрощался, и они с Дональдом пошли к машине. Президент клуба и вся его команда провожали их до самой стоянки.

День подходил к концу. Можно возвращаться домой. Ехали молча, полные впечатлений. Подкатили к отелю, Дональд поднялся вместе с Максимом.

- Да, показали вы им класс – наконец, высказался Дональд. Похоже, он и сам был потрясён. – Завтра только и будет разговоров. Там были многие из компании – они большие поклонники шахмат… А в газетах что будет твориться… - я представляю!

Максим только кивал, что он мог ещё сказать.

Стали прощаться. Дональд опять обещал подъехать утром. Уже уходя, он спросил в дверях:

- Да, а что это за тип, за которым надо было присмотреть?

- Я и сам не знаю. Он мне чем-то не понравился. А что?

Дональд помолчал, видимо, думая, стоит ли говорить о таких пустяках, к тому же сомнительных?

- Да в общем-то, ничего определённого. Говорят, он возле наших машин крутился, пришлось шугануть… Может быть и просто так… Ну, ладно, не бери в голову. До завтра.

Проводив Дональда, Максим заглянул к Битти. Сегодня её уложили спать без проблем.

В номер Максим вернулся озабоченным – не давали покоя мысли о цепочке неприятных событий. Что же это всё-таки за тип?

Он подсел к компьютеру, стал просматривать информацию с винчестера Курта, пытаясь найти что-нибудь о нём самом. Нашёл регистрационные данные для каких-то документов. Там были некоторые анкетные данные.

Фотопортрет Курта, причём не один, Максим тоже нашёл. Человек, сидящий целыми днями перед компьютером, неизбежно оставляет в его памяти своё изображение – в кадрах с вебкамеры, почти всегда имеющейся при современных машинах, во множестве личных фотографий, сделанных на отдыхе, на празднествах, где угодно и по самым различным поводам. Вычислить их обычно не составляет труда, к тому же Максим имел представление, как он выглядит, из своего сна.

Его лицо, образ Максим не только хорошо зафиксировал в памяти, но и распечатал несколько характерных фотографий. Однако сопоставить с внешностью того странного человека на шахматном сеансе найденные портреты не удавалось, Может быть тот же, а может быть и нет. Усы и бороду можно отрастить, или наклеить, а глаза были под чёрными очками.

Сомнения оставались неразрешёнными. Может быть он рано успокоился? Ведь Курт ещё где-то гуляет на свободе и, возможно, готовит новые пакости. Надо непременно узнать, как там дела с Ричардом.

Максим тут же отправил письмо Якобу, спросил, есть ли какие новости о Ричарде. В Германии глубокая ночь. Ответит ли он?

Якоб, как обычно, в это время не спал. На ввод ответа у него ушло минут пять. Он был краток, написал, что пока у Ричарда изменений нет, за исключением слабых реакций на внешние раздражители, но он пока всё ещё в коме. Состояние стабильное и внушающее надежду на поправку. После того, как его обнаружили, к нему сразу же приставили охрану из его же ребят. Они говорили о каких-то подозрительных случаях, будто к нему пытались пройти посторонние. Одна медсестра, как она утверждала. Потом отговорилась, сказала, что ошиблась. Были ещё случаи, совсем недоказуемые, в общем, ничего определённого сказать нельзя.

«Надо его увозить, как можно скорей, и как можно дальше» - решил Максим.

Он старался побороть беспокойство, но это давалось с трудом. Так, с тяжёлыми мыслями, он и уснул.

Заросший чёрный мужик крался в кустах вдоль забора. На детской площадке детвора беззаботно носилась и пищала, занятая своими играми. Мужик затаился, наблюдая за детьми.

Девочка на велосипедике, напевая песенку, ехала по дорожке к заборчику. Мужик, приметив её, пополз к дорожке. Дождавшись, когда она подъехала к кустам, он выскочил, схватил её и, зажав ей рот, перепрыгнул через забор, заскочил в машину и погнал прочь.

Максим проснулся.

«Фу, какая ерунда!» - он прислушался к ночной тишине. Всё было тихо, но сердце его билось учащённо. Ещё не хватало, чтобы из-за глупых страхов приходила бессонница.

Его начало раздражать это состояние напряжения и беспокойства. Неужели нельзя найти управу, неужели нельзя вычислить Курта, пресечь раз и навсегда всю его разрушительную деятельность?

Максим встал, походил по комнатам, подошёл к компьютеру, включил, стал, уже в который раз пересматривать его винчестер. Вошёл в почтовую программу. Вот они, его адреса, с которых он отправлял письма.

Надо ему написать! Он непременно и сейчас пользуется электронной почтой, если отправить письмо на все его адреса, он обязательно его получит.

Максим задумался. Можно уничтожить его письмом, или, по крайней мере, вывести из строя. Он не дурак, если привести веские убедительные аргументы, он не может не понять, ведь он всегда руководствовался логикой, а не чувствами.

Максим пододвинул клавиатуру. Слова потекли сами, пальцы быстро забегали по клавишам, строчки побежали по экрану:

«…Я давно за тобой наблюдаю… Ты должен согласиться, что все твои действия, направленные против меня – безрезультатны. Со мной ты ничего не сможешь сделать, пойми раз и навсегда, моя защита для тебя абсолютна, от неё всё отражается и бьёт по тебе же. Ты что, до сих пор этого не ощутил?.. Я уже давно мог бы уничтожить тебя, но каждый раз, снова и снова, даю тебе ещё один шанс. Мне жаль твою душу, монаду, данную тебе высшими силами… Тебе очень много дано. Если бы твои способности были обращены к добру, ты мог бы осчастливить человечество, может быть, именно поэтому власть над тобой взяли низкие, чёрные силы. Только ты сам можешь выйти из под их влияния. Сделай над собой усилие… Я уже сыт. Мне надоело терять друзей и близких. С этого момента я буду противодействовать, не только наблюдать и ждать, слабо отмахиваясь от твоих нападок на меня... Я открываю тебе истину, которой ты, судя по поступкам, ещё не понял – зло уничтожает само себя. И отныне первое же твоё злое дело уничтожит тебя. Твоя карма уже переполнена. Осталась последняя капля. Знай это!»

Отправив письмо на все адреса, используемые Куртом, Максим не успокоился. Этого мало. Надо всё-таки вывести всех из под удара – Битти, Ричарда. Ричарда надо доставить на гималайскую турбазу, там его должны вернуть к жизни. Битти тоже надо навестить свою семью, близких людей, сумевших вызволить её из боли и вернувших ей детское счастье.

А главное… А что главное? Максим вдруг резко ощутил тоску по Эстеле, по красоте, чистоте и гармонии Горы. Стоило его мыслям обратиться в ту сторону, подумать о горной турбазе, о далёком посёлке на краю Тибета, как его душа сразу же улетела в своё обиталище, где её дом и тепло родного сердца.

Максим ещё долго продумывал план, все шаги, которые надо предпринять для осуществления принятого решения. Он должен стать хозяином своей судьбы, вернуть её на предназначенный ей путь.

Продумав все детали дальнейших действий, он уснул.

∫

Утром он, дождавшись Дональда, изложил ему свои соображения. Надо срочно лететь в Европу. Главное обоснование – судьба Ричарда, его состояние. Надо поднимать его на ноги, и надо увозить его из этой далёкой периферийной больницы - там всё может произойти. Его состояние позволяет это сделать. Можно реанимационную аппаратуру разместить в салоне «Гольфстрима», во что бы это ни обошлось, а места там хватит.

Дональда Максим ни в чём не ограничивал – может лететь тоже, может остаться, а может полететь, а потом вернуться, когда захочет. Дональд решил лететь, а там посмотрим. Все заботы с вылетом, с подготовкой и оформлением, он взял на себя.

Максим пошёл к Битти. Там объявил о своём решении. Её нянек он так же ни в чём не ограничивал – могут лететь, или остаться, причём это не повлияет на их содержание, могут даже взять с собой свои семьи. На это первой среагировала Нелли – педиатр-детский психолог. У неё дочка примерно возраста Битти. С ней она могла бы полететь.

- Никаких проблем, это очень хорошая мысль.

Пока на том и договорились. Максим при этом подумал, что общение детей поможет Битти восстановить знание языка, да и вообще дети должны общаться с равными себе по возрасту, даже наследницы больших состояний.

Он вернулся в свой номер. Дональд сразу же объявил, что все вопросы с вылетом решил. Можно лететь уже сегодня после полудня.

- А ты читал, о чём шумит пресса? – Дональд пересматривал ворох утренних газет. – Ты дал им новый повод. Сейчас они вообще только о тебе и пишут. Явление Христа народу.

Максим начал листать газеты. Они взахлёб писали о вчерашнем сеансе в Гарвардском шахматном клубе. Ажиотаж сильно подогрело то, что некоторые из участников признались, что играли не сами, а подставляли ходы, которые им подсказывали друзья по мобильнику, а те использовали самые мощные из известных компьютерных шахматных программ.

«…Он даже не заметил, он играл с ними, как с обычными шахматистами, с теми, что сидели за другими досками – восторженно делился в интервью один из «экспериментаторов-испытателей». – И он их все обыграл, как мальчишек, вчистую…».

Некоторые журналисты ставили вопрос прямо – «Будет ли он бороться за шахматную корону?»

«…Он не делает никаких попыток закрепить свой бесспорный статус сильнейшего шахматиста планеты. Создаётся впечатление, что для него это всего лишь игра, приятное времяпровождение, приносящее удовольствие…».

Да пусть говорят. Максима радовало то, что репортёры пока ещё не смогли прорваться к нему через надёжный заслон охраны. Их железный, по их мнению, аргумент: «Публика желает знать» - пустое место перед его простым человеческим возражением: «Я не желаю, чтобы мою частную жизнь и мои мысли и желания обсуждала публика».

Времени было ещё вполне достаточно, чтобы появиться «на работе» - в Империи.

Максим походил по своему рабочему кабинету. Он здесь, в сущности, и не работал. Тот краткий обзор состояния дел в компании трудно назвать работой, всего лишь взгляд, причём не очень глубокий. Работать, это значит – руководить, издавать приказы. Нет, это работа не для него. Вон, у Эдварда она лучше получается. Так пусть ею и занимается.

Максим пригласил Эдварда, рассказал ему, что улетает по делам в Европу, попросил следить здесь за порядком. Эдвард успокоил его, заверил, что всё будет исполнено. Поддерживать порядок - это то, чем он занимается всю жизнь.

В оставшееся время Максим продолжил знакомство с документами.

В полдень пришёл Дональд, сказал, что к отлёту всё готово, можно выезжать в аэропорт. Они заехали по пути в отель, захватили уже готовых Битти с сопровождающими, и помчались в Лоджен.

Экипаж ждал их возле самолёта. Максим обсудил с ними предстоящую задачу – доставить Ричарда со всей реанимационной системой в гималайскую турбазу.

- Прямо на турбазу, в горы, мы, конечно, не сможем, нужна взлётно-посадочная полоса. На турбазе есть только площадка для вертолётов. Но там, в Катманду, в аэропорту, обязательно должны быть спецвертолёты с медицинской аппаратурой – заверил первый пилот. – Думаю, удастся договориться.

Пилот добавил, что отправит сообщение в берлинский филиал, пусть готовятся к монтажу реанимационной системы в салоне «Гольфстрима».

Всё было готово к отлёту, пассажиры и экипаж расселись по местам, самолёт взмыл в воздух, развернулся, и полетел навстречу ночи.

Легли на курс. Внизу, от края и до края, спереди, сзади, справа и слева, всё пространство до горизонта было во власти океана. Монотонный гул двигателей нагонял тоску. Надо было искать занятие на всё долгое время полёта. Одна только Битти твёрдо знала, чем заняться. Они с новой подружкой сразу нашли общий язык.

Максим занял место у компьютера. Стоило ему войти в Интернет, как в уголке экрана заморгал конвертик – непрочитанное письмо. Он почувствовал, что письмо это предназначено ему. Чутьё не обмануло, письмо было от Якоба, совсем свежее.

Якоб писал, что профессор сегодня, наконец, заехал на квартиру Максима, оставил его сумку и привёз оттуда несколько писем. Одно из них, судя по адресу – личное, от Эммы Штольц из Георгс-Мариен-Хютте. Судя по дате, оно свежее, только что пришло. Якоб спрашивал, что с ним делать, пусть лежит, ждёт, или Максим желает его срочно прочитать? Его можно отсканировать и отправить графическим файлом.

С этим городком связано два дела – Ричард и Мария Грюнвальд - мама Битти. Вряд ли это касается Ричарда, о нём сообщают по другим каналам. Скорей всего это какая-то родственница. Максим стал догадываться, о чём письмо. Оставалось убедиться.

«Высылай копию» - ответил он.

Эмма Штольц – кузина Марии Грюнвальд и тётя Битти - писала, что у неё только что был некий господин, журналист, как он сказал. Он задавал всякие вопросы про кузину Марию, про её дочь, про господ Александра Вундерберга и Максима Шонеберга.

«…Я рассказала о кузине, о Битти, их я хорошо знала и очень любила. Битти была мне как дочка, Мария часто оставляла её у меня. Господина Вундерберга я видела только раз, он приезжал к нам однажды с Марией, а господина Шонеберга я не знаю. Потом я спросила, почему он о них спрашивает, они же все погибли и уже похоронены. А он ответил, что Битти не погибла, что она нашлась и вы, господин Шонеберг, сейчас её приёмный отец. Я очень удивилась, а потом спросила, как вас найти, ваш адрес. Он сказал, что не знает, только думает, что вы, может быть, жили в Берлине. Я сразу же стала узнавать ваш адрес, и мне его дали.

Господин Шонеберг, я к вам обращаюсь с большой просьбой, мне это важно, как сама жизнь. Моя жизнь сложилась так, что я совсем одна. Раньше, когда были живы Мария и Битти, они мне были ближе родных, но сейчас, когда они погибли, я стала совсем одинока. И вдруг оказалось, что Битти жива. Какое это счастье для меня! Мне бы очень хотелось вновь увидеть мою племянницу, прижать её к сердцу. Больше мне ничего не надо. Вы, наверно, добрый человек, если взяли на себя заботу о ней. Я прошу вас, позвольте мне её увидеть. Пусть она так и будет вашей дочерью, мне бы только посмотреть на неё…».

Вот такое письмо. Максим дочитал и всей душой почувствовал горе этой бедной, одинокой женщины. Непременно надо приблизить её к Битти, получается, что это самый близкий ей человек. Оставалось решить, как это сделать. Впрочем, всё складывается само. Они в любом случае должны заехать в их городок за Ричардом, надо просто взять с собой Битти и найти там её тётю, адрес на конверте есть.

Итак, выходит, что все их дела в Европе сводятся к визиту в Георгс-Мариен-Хютте. Так, может быть, тогда сразу и лететь туда? Какой там ближайший аэропорт? Кажется, в Ганновере.

Максим подошёл к пилотам, стал выяснять подробности. Да, Ганновер – ближайший город с международным аэропортом. В принципе, можно залететь и туда. Для доставки Ричарда это гораздо лучший вариант. Гонять реанимобиль в Берлин – абсурд.

В разговор вмешался штурман. Он сказал, что есть ещё один аэропорт, гораздо ближе, километрах в двадцати от ГМХ, но он не международный, то есть он не принимает тяжёлых самолётов, и на нём нет таможни. Если первое обстоятельство для нас не помеха, то второе - более существенная причина, по которой нас не примут. Но его тоже можно обойти, сев в том же Ганновере, пройти там таможенный досмотр, и с него вылететь в аэропорт Мюнстер-Оснабрюк, тот, который нам нужен.

Пилот пообещал согласовать все необходимые действия с берлинским филиалом, пусть они подготовят всё с учётом того, что самолёт сядет в Ганновере.

Максим отметил про себя, как хорошо всё срастается, значит так всё и следует делать.

Остаток полёта он сёрфил по Интернету, посмотрел свою шахматную страницу, в книге гостей нашёл письмо от Артура из Москвы. Мальчик писал, что их встреча изменила всю его жизнь. Сейчас он стал известен на всю Москву, и даже гораздо дальше для тех, кто интересуется шахматами.

«…Меня уже много раз спрашивали о вас, многие корреспонденты и журналисты из самых разных газет и журналов, с телеканалов, в основном иностранных, приезжали к нам, всё выспрашивали, снимали на видео. Наша шахматная школа стала известна на всю Москву, даже на весь мир. Некоторые не могли поверить всему, что я им рассказывал, но когда я показывал им школу, знакомил с нашим учителем, а потом ещё в нашем дворе они говорили с участниками сеанса одновременной игры, который вы провели, у них  рассеивались все сомнения…  …Мы решили назвать нашу школу вашим именем, все говорят, что мы имеем на это право…»

Максим ответил ему, извинился за задержку, сказав, что в его жизни происходит много совершенно разных событий, и он за всё это время первый раз заглянул сюда, на свою страницу. Пожелал Артуру успехов в шахматах.

Походив по шахматным форумам, он ещё почитал, что говорят об этом феномене обитатели шахматного Интернета. Вообще интернетовские форумы он не любил. Даже самые высокоинтеллектуальные, самые духовные, очень скоро становились такими, как все другие, как всё общество, вся масса несовершенного человечества. Доступность, анонимность, отсутствие всяких рамок привлекало на форумы самую низкопробную публику, некоторые из нижних её слоёв, на уровне животного мира, специально искали форумы высочайшего духовного уровня и гадили в них. Привыкшие сами жить в грязи и духовном убожестве, они пытались утопить в этом всё высокое и чистое, недоступное их пониманию.

Максим чувствовал, что всё это делается по планам обитателей чёрных, низких миров руками несовершенных челов, попавших под их влияние.

Каждый визит на Интернет-форумы был связан с вынужденным чтением «посланий» этой части участников. Наряду с безусловно мудрыми, глубокими суждениями и высказываниями нормальных участников присутствие этих гнусных неизбежных испражнений недочеловеков производили на него угнетающее впечатление.

Постаравшись, как обычно, не замечать грязи, он составил общее впечатление от того, что творилось в шахматном мире – он стоял на ушах. Но почему-то Максим не чувствовал себя ни участником, ни, тем более, непосредственным виновником всего этого ажиотажа. Он смотрел на него со стороны и желал отстраниться от него, как от любого бурного проявления эмоций и суеты.

Выключив компьютер, он переключился на обозрение необъятных водных пространств, раскинувшихся за бортом самолёта. Они успокаивали, расслабляли. Редкие тучки, проплывающие внизу и освещённые заходящим солнцем, мелкие островки, предвещающие приближение к континенту, вносили разнообразие, оно ещё более гармонизировало спокойное и мощное течение гигантских атлантических рек. Океан жил своей жизнью, не менее разумной, чем надводная, и в нём тоже рождались, проживали свои водные жизни и умирали глубоководные разумные обитатели.

В Ганновер прилетели ранним утром. Пройдя все формальности, получив разрешение на дальнейшие перелёты, после заправки и лёгкого технического осмотра без задержки вылетели в следующий аэропорт.

Там их уже ждала бригада монтажников медицинского оборудования во всеоружии и вереница такси.

- Вот это оперативность! – восхитился Максим.

Дональд усмехнулся:

- Так всё оплачено по высшему разряду – и оперативность, и качество, и гарантии надёжности. Это всё первоклассные специалисты, они обещают в течение дня закончить. К вечеру всё будет готово, и мы можем лететь дальше. Империя не скупится, когда это важно. В Империи давно работает закон: больше заплатишь - больше получишь. И вообще, деньги должны крутиться, пока не отдашь старых, не придут новые.

Рассевшись в такси, помчались в город. Максим решил начать с Эммы Штольц. Водитель поспрашивал прохожих и вскоре подъехал к небольшой двухэтажке. Выскочили, сразу нашли её дверь. Но на настойчивые звонки никто не отзывался.

Из соседнего окна высунулась старушка:

- А Эммочки нет, она в больнице.

- В больнице? – испугался Максим. – Что с ней?

- С ней ничего. Она там работает.

Вот это сюрприз! Максим уточнил, в какой больнице - здесь оказалась одна, та самая, где Ричард. Подъехали к больничным корпусам.

Максим сразу прошёл к Ричарду. Пока он осматривался, подошёл врач. Он узнал Максима, несмотря на резкое отличие его внешности от той, каким он его видел – этого чудотворца он запомнил на всю жизнь. Врача уже предупредили, что Ричарда хотят увезти.

- Вам я могу его доверить. Вы поставите его на ноги, я уверен.

Пока Максим смотрел на Ричарда, врач рассказывал о его состоянии, о медленном возвращении жизни, об уверенных реакциях на раздражители.

- Он уже всё воспринимает, но пока как во сне.

Максим прошептал, положив свою ладонь на руку Ричарда:

- Привет, Рич. Мы за тобой приехали. Скоро ты будешь с нами, живой и здоровый. Потерпи ещё немного… А где у вас работает Эмма Штольц? – обратился он к врачу.

- Фрау Штольц? Она работает в соседнем корпусе, операционной сестрой. Сейчас должна быть там.

Перейдя в указанный корпус, Максим стал высматривать её среди персонала, спрашивать о ней, вскоре её нашли и отправили в приёмное отделение, где он её ждал.

Он узнал Эмму не сразу. Сильно располневшая женщина вошла в комнату, он скользнул по ней взглядом, но никаких ассоциаций с Битти в его сознании не возникло. Вероятно, её фигура сбила его с толку, и он не стал присматриваться. Но её внимательный взгляд заставил его более пристально присмотреться к ней.

Максим посмотрел ей в лицо. Чем-то неуловимым она была очень похожа на Битти, наверное долгое общение с ней с самого её рождения очень сблизило их.

- Вы кто? – насторожённо спросила она.

Максим уже точно знал, что это – Эмма Штольц.

- Пойдёмте, сейчас всё узнаете.

Он вывел Эмму во двор к машинам. Битти давно наскучило сидеть в тесном пространстве машины, она прыгала перед дверью, выманивая подружку.

Эмма охнула. Сердце подсказывало ей, что происходит и кто здесь кто, но глаза не узнавали в этой в пух и прах разодетой принцеске её малышку Битти.

Максим всё понимал.

- Ей очень много пришлось пережить. Она сильно изменилась. Вам придётся заново к ней привыкать, да и ей тоже. Но это ваша Битти… Её сейчас зовут Кумари.

У бедной Эммы подкосились ноги. Максим усадил её на ближнюю скамеечку.

- Не волнуйтесь, всё плохое позади, впереди – только хорошее.

Он подозвал Битти. Та подбежала, прижалась к его коленям.

- Узнаёшь эту тётю? – спросил на понятном ей языке.

Эмма уже не могла сдержать слёз. Они текли по щекам, заливая всё лицо. Она узнавала это родное милое личико, но не знала, как поступить. Уж слишком много нового было в этом самом дорогом для неё человечке, даже язык её стал совсем непонятным.

- Не плачь, тётя – жалостно попросила Битти.

Она протянула ручку к лицу и попыталась ладошкой стереть слёзы. Эмма качнулась, хотела схватить её, прижать к груди, зацеловать всю, но опомнилась, сдержалась.

- Я больше не буду плакать, доченька – она стала вытирать лицо, взяла себя в руки. - Вы мне отдадите её? – с сумашедшей отчаянной надеждой спросила она Максима.

- Мы возьмём вас к себе – с улыбкой ответил он. - Сейчас у нас Кумари главная, мы все вокруг неё… Возьмём эту тётю с собой? – он повернулся к Битти.

- Возьмём. Ты будешь ей сказки рассказывать, чтобы она не плакала.

Максим рассмеялся, перевёл Эмме слова Битти. Та улыбнулась, мало понимая в происходящем. Но главное потихоньку входило в её сознание – она вновь обрела свою Битти и эти добрые люди больше не дадут ей страдать.

Между тем Ричарда готовили к отправке. До аэропорта его доставят в реанимобиле, там погрузят в самолёт, подключат к системе. Осталось дождаться сообщения от бригады монтажников о готовности самолёта к приёму больного.

Эмма по-прежнему ничего не понимала. Набравшись смелости, она спросила Максима:

- А что сейчас?

Максим стал разъяснять:

- Сейчас мы улетаем. Мы приезжали сюда за этим человеком, и за вами. Вам придётся собраться, полетите с нами. Возьмите самое необходимое, в первую очередь документы. Всё, что может вам понадобиться ещё, мы можем приобрести по мере необходимости.

Она молчала, не зная, что говорить, что делать. Максим понимал её состояние.

- Скажите, что для вас главное? Наверно, чтобы Битти была рядом? – она согласно кивнула. – Ну вот, с этого момента вы всегда будете вместе. А всё остальное вы будете иметь, как только понадобится.

До Эммы медленно стало доходить. Она уже смогла формулировать вопросы:

- А как моя работа?

Максим счёл это добрым знаком, она уже начала понимать и реагировать.

- Ну вы же медицинская сестра? Вот и будете присматривать за этим человеком. Будете дежурить около него. Это будет ваша работа. И она будет хорошо оплачиваться – он улыбнулся.

- А потом, когда он выздоровеет?

- А потом будете за Битти смотреть, ей же тоже уход нужен.

Конечно, она ещё далеко не всё понимала, не зная ничего о произошедших событиях.

- А на что мы будем жить?

- О-о, за это не беспокойтесь. У Битти хватит средств, чтобы прокормить и вас, и всех нас.

Видя её состояние, Максим пошёл улаживать дела в администрации больницы, а её отправил домой собирать вещи.

Все формальности были соблюдены без особых проблем. Эммы всё не было. Максим поехал за ней. Дверь её была открыта, он тихо вошёл. Она сидела посреди комнаты, отрешённая, растерянная, опять впавшая в состояние полного непонимания и безволия.

Максим подошёл, сел рядом:

- Ну, как вы?

Она подняла на него взгляд, потом обвела глазами комнату.

- А как это всё?

- Знаете, вы отнеситесь к этому, как к неожиданному отпуску. Сейчас вы поедете с нами, а попозже, когда придёте в себя и во всём разберётесь, в любой момент сможете вернуться, как только пожелаете. Пусть здесь всё так и остаётся. Возьмите только то, что вам нужно. Не беда, если что-то забудете, мы всё сможем купить, что вам понадобится.

- Ну ладно. Главное, Битти будет рядом – она обращалась больше к себе, чем к Максиму. – Остальное уже не важно.

- Ну вот и хорошо. Вам помочь чем-то?

- Да нет, я сама.

Она достала из шкафа какую-то сумку, потом подумала, убрала сумку, взяла чемодан и стала укладывать в него вещи. Собиралась в отпуск.

Чтобы не мешать ей, Максим осмотрелся, подошёл к полкам над столом, стал рассматривать фотографии. С самой большой и самой красивой смотрела круглыми глазёнками маленькая Битти. За прошедшее время она заметно повзрослела, скорей не физически, а психологически, сейчас на её личике и во взгляде отложилась печать пережитых страданий и жизненного опыта.

На других фотографиях были в основном незнакомые люди, но Марию Максим тоже нашёл и узнал. Впрочем, это было не трудно, она была с Битти.

Дождавшись, когда Эмма сложила и застегнула чемодан, Максим вынес его, поставил в багажник. Женщина ещё раз осмотрела квартиру, как бы прощаясь,

Они вернулись в больничный двор.

Зато к своей «новой работе» Эмма отнеслась со всей серьёзностью. Это было её дело, которым она занималась всю жизнь. Здесь всё было ей знакомо и понятно.

Она приняла историю болезни Ричарда, тщательно проверила сумку с медицинскими и лекарственными средствами первой, второй и третьей необходимости, чтобы избежать всяких непредвиденных случайностей, осмотрела всю аппаратуру, подключённую к больному, уточнила некоторые детали.

Глядя на всё это Максим успокоился и за неё, и за Ричарда – он был в надёжных руках.

Тем временем техники сообщили, что можно ехать. К их приезду всё будет полностью закончено. Выехали всей колонной с завывающим реанимобилем во главе. Он расчищал дорогу. Реанимационная бригада осторожно подняла Ричарда на борт. Под присмотром Эммы подключили систему, она всё тщательно осмотрела.

Всё в порядке, можно подниматься в воздух.

Пассажирам пришлось слегка потесниться. Впрочем, вместимость салона была гораздо больше, чем количество пассажиров, так что комфорт почти не пострадал.

Экипаж хорошо выспался и отдохнул после бессонной ночи. Им опять предстоял ночной полёт.

Самолёт взмыл в воздух и, развернувшись, взял курс на Катманду.

Эмма не отходила от Ричарда. Детский уголок был рядом и Битти, играющая с подружкой, всегда была перед её глазами. Максим тоже подсел к Ричарду с другой стороны. За долгое время полёта они, сидя друг против друга, как-то сблизились, Эмма пообвыклась, перестала робеть перед Максимом. Слово за слово, и они разговорились.

Эмма ещё в начале полёта перечитала всю историю болезни Ричарда и теперь знала, какую роль сыграл Максим в спасении Ричарда.

- Значит вы и есть тот самый волшебник, который воскресил его из мёртвых – она повела подбородком в сторону Ричарда. – Вся больница об этом говорила, как о чуде. Я слушала, но не вникала. Мало ли что случается? А теперь читаю историю и вижу - это действительно было чудо.

- Не знаю, не знаю – отнекивался Максим. – Одно знаю точно – я не волшебник.

Поговорив о Ричарде, плавно перешли к тому, что их познакомило – к Битти. Максим кратко поведал о её злоключениях, о том, как тяжело возвращали её к нормальной здоровой жизни, обо всех замечательных людях, принявших участие в её судьбе.

В этой тихой спокойной беседе между ними возник мостик полного взаимопонимания, как бывает между малознакомыми, случайно встретившимися людьми где-нибудь в дальней дороге, в поезде или самолёте. Проникнувшись доверием к Максиму, Эмма поведала ему свою жизнь.

Она просто, как голые факты, рассказала, что как-то незаметно пролетело время её жизни, она всю себя отдавала работе и ещё Марии – та была много моложе её – а потом и Битти.

До этого она была замужем. Но муж не пользовался у неё авторитетом. Для неё он был просто вещью. Она его совершенно не понимала, о чём он думает, чем занимается. Он очень много сидел у компьютера. Она сказала именно «сидел», потому что так это и воспринимала своим равнодушным к его делам сознанием.

Сейчас она, напрягаясь, вспоминает детали, и ей кажется, что он что-то писал, какие-то книги. Искал что-то в других книгах, в Интернете, наверно использовал это в своих книгах.

Он очень мало говорил, и вообще в бытовой жизни проявлялся очень слабо – мало ел, пил, не любил общаться с соседями. Иногда ему попадались люди, с которыми ему было интересно, он мог подолгу болтать с ними, как бы отыгрываясь за долгое молчание. Они говорили о совершенно непонятных вещах, о высоких материях, о которых не говорят простые люди.

Но это происходило очень редко, наверно он всё больше отрывался от обыденного мирского сознания.

Эмму раздражало его молчание, и не только. Её раздражало то, что за ним не нужно убирать, опекать его, заботиться о его питании, здоровье. Он был полностью самодостаточен, очень мало потреблял и очень мало производил отходов в материальной жизни.

Он практически не болел – его обходили стороной не только возрастные проблемы со здоровьем, но даже сезонные простуды, наоборот, он, будто, молодел телом. Наверно это происходило не само по себе, он, кажется, что-то делал для этого – много ходил, избегал излишеств, бегал, но Эмму это совершенно не занимало и ей, медицинскому работнику, всю жизнь имеющему дело с больными, казалось ненормальным, что человек никогда не болеет. Даже врачи, знающие всё о лечении болезней, тоже часто болели, как все нормальные люди.

Его стабильное здоровье, и то, что ему совершенно не нужны были ни, какие бы то ни было лекарства, ни её профессиональные знания, тоже раздражало её.

После того, как он оставил её, много лет спустя она стала понимать, что дело не ограничивалось раздражением. Временами в ней возникали приступы тоски, ей чего-то не хватало, чего – она совершенно не знала сама. В эти дни она набрасывалась на него из-за каких-то пустяков, пилила его, терзала. Он совершенно не мог ничего возразить, терялся, становился беспомощным, не знал, как оправдаться, потому что ни в чём не был виноват. Единственным его оружием было молчание. Он ещё более замыкался в себе.

Но при этом он понимал, что его молчание ещё более раздражает её, и из-за этого вообще не находил себе места. Такие дни были для него каторгой. Впрочем, вся эта материальная жизнь была для него адом. Редко-редко он говорил, что его главная проблема в том, что он родился, но никто, конечно, не понимал этого, все воспринимали это как глупую, неудачную шутку, и тут же забывали.

Свое поведение в периоды этих приступов Эмма считала совершенно, или почти совершенно, нормальным – подумаешь, сказала несколько обидных слов. Вон в других семьях такие скандалы закатывают, даже небу жарко, а у нас всё очень тихо и пристойно. Она считала себя очень спокойной женщиной, совершенно не видя и не понимая, чтό для него - эти её приступы, как они разрушают его, а самое тяжёлое следствие этого – они разрушали их отношения, в конечном итоге её жизнь.

Если бы Эмма хоть на секунду вообразила всё это, посмотрела бы со стороны на себя, на всё происходящее, может быть и сложилось бы всё по-другому.

Она ведь, в сущности, была добрым человеком, с больными она была очень ласкова, многие поражались её терпению, как она выносила капризы своих подопечных. Муж её знал об этом, и его очень радовало, что она всё-таки добрая, и только с ним позволяет себе иногда быть невыносимой стервой.

Он понимал, что она просто больна, болезнь эта психическая, периодические рецидивы нарушают её психику, и справиться с этой болезнью она не в состоянии. Она просто не осознаёт это.

Но вместе с тем он понимал, что только сама Эмма должна перебороть свою болезнь, любые его попытки приведут к отрицательному результату.

Постепенно, не видя перемен, он стал всё больше времени проводить в прогулках. Как-то незаметно время прогулок стало совпадать с её нерабочим временем, когда она была дома. Прогулки становились всё дольше, он всё дальше уходил в окрестности. Его отменное здоровье, минимальные потребности, адское терпение и потрясающая выносливость позволяли ему ходить целыми днями, с рассвета до заката, оказывается, это стало ему нравиться. Он специально выбирал маршруты с нагрузкой, по пересечённой местности и на дальние расстояния.

Потом он обнаружил, что существует сеть пеших дорог, проложенных паломниками к святым местам по всей Европе ещё в незапамятные времена, и в настоящее, сверхмоторизованное время, есть общества энтузиастов, разыскивающих эти тропы и поддерживающих их в хорошем состоянии.

Сеть дорог Якоба опутывает всю Европу и сходится в Сантьяго де Компостела, где тысячу лет назад были обнаружены останки этого апостола, и с тех пор паломники со всей Европы идут поклониться им на самый запад Испании, почти к Атлантическому океану. Это было то, что надо!

Исследования, проведённые им, помогли составить множество маршрутов, и ближних, и дальних. И как коронный, венец всему – через всю Германию, Швейцарию, Францию, через перевал на Аппенинах – в Испанию, и там по главной тропе пилигримов – до самой могилы и мощей святого Якобуса.

Сам того не сознавая, подчиняясь посторонним силам, он готовился к этому паломничеству, впрочем, подготовка больше чем на девяносто процентов состояла из моральной составляющей и лишь на несколько процентов из физической.

Однажды в очередной разборке Эмма брякнула мужу, что было бы хорошо, если бы он собрал вещи и ушёл к своей матери, конечно, совершенно не давая себе отчёта в этом. Просто говорила слова. Что такое слова – пустые звуки, вылетели и рассеялись.

Он стал уходить из дома на весь день. Погода стояла летняя, ему было хорошо в пути. Не видя никаких положительных изменений в её состоянии в течение целой недели, скорей наоборот, он собрал в рюкзак всё приготовленное, пристегнул сверху спальный мешок, снизу – термический коврик, и ушёл. Как оказалось – навсегда.

С тех пор она о нём не слышала.

Может быть это было жестоко с его стороны, но никто во всём мире не переживал по этому поводу больше, чем он сам.

Сейчас она всё поняла, и про мужа, и про себя, и про всю свою жизнь.

Так и получилось, что она осталась одна. И сейчас у неё одно утешение в жизни – Битти. Без неё и жизнь не имеет смысла.

Максим слушал её и думал, что никому ещё так полно и откровенно она не рассказывала о себе.

Опустилась ночь. Девочки уже давно спали, многие пассажиры тоже. Максим предложил и Эмме вздремнуть, пока он подежурит, но она отказалась, заявив, что привыкла к частым ночным дежурствам.

Максим пересел в кресло, разложил его, устроился поудобней. Мысли потекли сами собой.

Вот и у Битти нашлась родная душа, связывающая её с прошлой жизнью. А как же он сам? Он что же, совсем был одинок? Просматривая свои записи, архивы, старую корреспонденцию, он не нашёл никаких следов живых родственников и близких. Он помнил, что Ричард рассказывал о какой-то пожилой даме, оплакивавшей его на похоронах. Но в записях о ней не было ничего. То ли дальняя родственница, то ли это вообще какая-то путаница.

Так что, получается, у него и подруги не было? Он что, такой женоненавистник? Да нет, вроде подобных отклонений в своей психике он не замечал. Он подумал об Эстеле. На душе стало тепло. Никаких сомнений – он её любит, причём так, как никто никогда никого не любил.

И тут его осенило – в этом-то всё и дело! Судьба хранила его, берегла для этой единственной, огромной, космической любви. Эстела – половинка его души, они вместе – одно целое, и, пока они не встретились, никто не мог занять место в его сердце, предназначенное только ей.

Перед ним возник её образ.

- Я лечу к тебе, скоро мы увидимся.

- Я знаю, и уже давно жду тебя.

- Радость моя, я очень по тебе скучаю.

- Ещё чуть-чуть, и мы будем вместе.

- Я люблю тебя.

- Я люблю тебя.

∫

В Катманду прилетели ранним утром, солнце только выглянуло из-за горизонта. Сразу приступили к заботам о Ричарде и размещении детей в отеле. Дональд с девочками и их мамой Нелли уехали в «Рэдиссон» - там всегда были номера для компании, Эмма осталась при Ричарде, Максим занялся поисками спецвертолёта для отправки его на турбазу.

Максим решил воспользоваться своими знакомствами – разыскал телефон Биссала и стал ему звонить. Биссал, как технический авиаспециалист, по идее должен был всё знать по этому вопросу.

Биссал только собирался на работу. Он не сразу понял, с кем говорит, но, поняв, горячо приветствовал Максима.

- Ты где, в аэропорту? Подожди немного. Я сейчас подъеду, мы всё уладим – радостно орал он в трубку.

Максим стал ждать, поглядывая на автостоянку. Немного погодя туда лихо подкатил бьюик, Максим понял по манере вождения, залихватскому виду китайского фургончика, и вообще по подсказке внутреннего голоса – это Биссал. Тот выпрыгнул из машины, вышел на поле, стал озираться по сторонам. Максим помахал ему рукой.

Уже издалека Биссал своей улыбкой осветил всё лётное поле. Максим прошёл несколько шагов ему навстречу. Поздоровавшись «по-кавказски», Биссал засыпал Максима вопросами:

- Ну, как ты, жив-здоров? Мы тебя потеряли, думали, пропал где-то. А ты вот какой! – Биссал, отступив на шаг, изобразил, «какой». Он имел в виду весь вид Максима, дорогой, элегантный костюм, приватный самолёт за спиной, солидный имидж. – Ну что, какие проблемы?

Максим коротко рассказал о своих нуждах.

- Ну, пойдём, зайдём к диспетчерам, у них мы быстрей всё решим.

Дошли до края поля, поднялись в диспетчерскую. Биссал мгновенно оказался в центре внимания, все стрелки тут же перевелись на него. После приветствий он сразу перешёл к делу. Выяснилось, что медицинский вертолёт, как и положено, стоит наготове, ждёт скорых вызовов. Для доставки Ричарда на турбазу требовалось только согласовать параметры жизнеобеспечивающей системы, подключённой к нему.

Все формальности Биссал обошёл, можно было лететь немедленно, тем более что весь рейс займёт совсем немного времени. Впрочем, формальности решались уже солидным внешним видом Максима – ему никто не осмеливался отказать.

Медбригада совместно с Эммой и Максимом в качестве переводчика осторожно перегрузила Ричарда в вертолётик скорой помощи. Эмма постоянно поддерживала капельницу компактной дорожной системы. Не задерживаясь, вылетели на турбазу.

Полёт занял не больше получаса. Пилоты связались с турбазой, предупредили о вылете, попросили приготовиться.

Их уже ждали. После посадки быстро перекатили Ричарда в медицинский блок, уложили в отдельной палате, подключили к стационарной системе.

«Всё, Рич, ты на месте. Отсюда ты пойдёшь своими ногами» - мысленно прошептал ему Максим.

Теперь Ричард был в надёжных руках. Передав его персоналу, Максим представил им Эмму, попросил обеспечивать её всем необходимым. Эмма, полная ответственности за своего подопечного, настояла на том, что будет при нём столько, сколько это необходимо. Даже ценой разлуки с Битти. Впрочем, Максим убедил её, что это ненадолго.

Максиму сказали, что скоро подойдёт их главный целитель – Учитель, так что он может уже не волноваться и заняться своими делами. Максим пересказал всё Эмме и добавил:

- Вот это действительно волшебник. Он и меня и Битти с того света вернул. Из-за него только мы и летели сюда.

Назад он вылетел тем же вертолётом.

Из аэропорта он отправился в «Рэдисон» на такси. Выяснив у дежурного администратора, куда поселили новых постояльцев, он поднялся к ним. Вся их команда заняла полкоридора – экипаж отдыхал после ночного полёта, а остальные собрались в самом большом номере и, устроившись на галерее с видом на королевский дворец, пили кофе.

- Ну, как дела? Что с Ричардом? – встретил его вопросом Дональд, даже не дождавшись, пока он присядет к ним.

- Всё о-кей. Ричард уже на месте. Скоро его посмотрит целитель. Скоро мы будем с ним вот так же пить кофе – порадовал всех Максим, принимая приготовленный для него свежий горячий напиток.

- Так быстро? Как вам это удалось?

- Везде свои люди – улыбнулся Максим.

Он с удовольствием развалился в кресле, отпил кофе и стал любоваться прекрасным видом, раскинувшимся под балконом.

Можно было немного расслабиться. Самые важные из незавершённых дел постепенно и успешно решались.

Может быть уже можно? Можно оставить этот мир и идти к себе - туда, где легко и свободно, нет проблем и суеты, где ждёт Любовь?

«Не спеши – ответил внутренний голос. – Ещё не всё».

Он и сам чувствовал.

Зазвонил телефон. Дональд снял трубку. Послушав несколько минут, ответил:

- Да, он здесь – и протянул трубку Максиму. – Это вас.

Администратор сообщил, что пришли из турагентства, желает ли мистер Сейми принять посетителя?

- Да, пусть проходит – согласился Максим.

Через пару минут постучались.

- Войдите – Максим уже понял, кто это.

Улыбаясь во весь рот, в номер вошёл Кешли. Максим встал ему навстречу.

- Здравствуй, брат – они крепко обнялись. – Наконец-то ты вернулся. Я уже всё передумал, думал – пропал, брат, Максим, достали тебя всё-таки. А ты вот какой. Живее всех живых. Мне Биссал звонил. Я знал, что тебя здесь найду?

- Да куда же я денусь? – Максим тоже был очень рад. - Не родился ещё тот, кто меня зароет.

Максим представил всех друг другу, и они сели в сторонке. Кешли тут же предложили кофе.

- Ну, рассказывай, брат – Кешли глотнул, поставил чашку на перила. – Что с тобой происходит? Ты так быстро и резко меняешься, и ничто тебя не берёт, всё на пользу.

- Да всё нормально… Был в горах, походил там… Язык твой выучил… В Америку летал… Вот, назад прилетел… Вы тут как? Король ваш жив ещё, не сильно вас угнетает?

- Ну что, король как король. Не лучше других, правда, но и не хуже. Сейчас королям не очень волю дают. И у нас бузят. Конечно, больше раздувают – кто-то покричит, по улице пробежит, его уже в новостях показывают. Мистер Стокман тоже должен деньги отрабатывать – он улыбнулся, упомянув их общего знакомого Джеймса Стокмана – журналиста из CNN. – Недавно опять прошёл его сюжет, может быть, видел? Король Гьянендра ввёл чрезвычайное положение, парламент распустил - хороший повод попинать его всему «свободному, демократическому миру»… - Он опять вернулся к Стокману. – А ребята вспоминают тебя. Ждут. – Кешли взглянул на Максима, подумал и добавил. – Планы строят.

Вот как? Выходит, зёрна, посеянные Максимом в их разговорах о будущем Непала, не пропали, зреют, ждут благоприятных условий, чтобы взойти. Значит, не пустые были разговоры, они поверили ему и действительно хотят что-то сделать.

- Да, я рад, что меня помнят… Надо бы встретиться, поговорить.

Напряжённо-выжидательный взгляд Кешли сменился радостной улыбкой – он подумал то же самое – не пустые были разговоры, сейчас за ними последуют дела.

 - Я их обзвоню: Джеймса, Кирана. Может быть они ещё кого-то подключат. Ничего, если с ними кто-то будет?

- Конечно. Пусть будут. Без хорошей команды не обойтись.

Кешли сел к телефону. Несколько минут он обзванивал всех причастных к делу, договаривался о встрече. Вернувшись к Максиму, сказал:

- Вечером можно всем встретиться. Ты не возражаешь, твои планы не нарушаются?

«А какие у меня планы? – задумался Максим. – Сейчас у меня план – завершить дела».

- Очень хорошо. Это то, что мне надо. Я готов.

Кешли надо было идти, он всё-таки был на работе. Договорились, что после обеда, ближе к вечеру он подъедет, и они вместе пойдут на встречу. Попрощавшись, он ушёл.

Вернувшись к общей компании, Максим расселся в своём кресле. Блаженство от хорошего солнечного дня, прекрасного вида под балконом, от того, что всё хорошо складывается, разливалось в сознании и в теле.

За столиком обсуждали город, раскинувшийся внизу, дворец, далёкие, взметнувшиеся ввысь, ступы и храмы.

- А не прогуляться ли нам? – предложил Максим. – Вот хотя бы сюда. – Он кивнул в сторону дворцовой площади.

- Это не опасно?

- Я думаю, мало на Земле более спокойных мест, чем этот город – успокоил Максим.

Его поддержали. Стали собираться.

Улица, словно опровергая его слова, встретила их шумом, автомобильными гудками, множеством людей, всегда ожидающих у входа в отель. Взяв такси, они подкатили к королевской площади. Поделили детей, Максим взял Битти за ручку и повёл всех вдоль дворцовых сооружений и храмов. Они переходили от храма к храму, от одного интересного места к другому, Максим отвечал на вопросы, его внимательно слушали.

На них с интересом смотрели – компания производила довольно странное впечатление. Впрочем, на площади было немало значительно более странных типажей, но те были привычны местной публике.

Когда они проходили мимо храма Кумари, их группа привлекла ещё большее внимание. Виной тому было, наверное, платье Битти «а ля Кумари» и вообще её внешность, явно ассоциирующаяся с маленькой живой богиней. Она в паре с элегантно одетым солидным господином составляли экзотическое зрелище даже для этих мест, привычных и к восточной экзотике, и к западной туристической публике самых разнообразных типов.

На них смотрели. Японские туристы, не расстающиеся с цифровыми камерами, фотографировали их. Миновав площадь, пошли по улочкам города. Битти скакала, держась за его руку, значит, ещё не устала.

Максим повёл всех в расположенный неподалёку парк, чтобы там посидеть в кафе, отдохнуть. Проходя мимо какого-то крыльца, он обратил внимание на усталого человека, сидевшего прямо на ступеньках. Что-то знакомое, то ли в одежде, то ли в облике, привлекло его взгляд. Парень поднял глаза, взглянул Максиму в лицо, будто тоже что-то вспоминая.

Москвич! Дмитрий Аркадьевич, вот кто это был! Только тут Максим разглядел знакомую вязаную шапку, сложенную и лежащую на колене, обращённую вверх буквой М.

- Дмитрий Аркадьевич! Дима, ты что здесь делаешь?

Москвич рефлекторно неуверенно ответил:

- Вот, в фирму пришёл – и кивнул на вывеску.

«Royal Mt. Trekking» - прочитал Максим. Да, это, кажется, русскоязычная турфирма.

До Дмитрий Аркадьевича, наконец, дошло:

- О! Это ты!? Тебя совсем не узнать. Нет, правда, там, на Горе ты был ярким тибетцем, а сейчас ну прямо сенатор, конгрессмен. Ни за что бы не узнал, если бы ты на меня так не уставился. Что с тобой случилось? Президентом в Америке устроился?

Максим обнял его, похлопал по спине:

- Да не мельтеши так. Ничего со мной не случилось. Кем был, тем остался – человеком. С тобой-то что? Какой-то ты сильно утомлённый. Да, ты, кажется, уже домой собрался?

- Да вот, насчёт билетов узнавал – Москвич махнул головой в сторону дверей.

- Ну, пойдём, в кафе посидим, поговорим.

Они дошли до парка. Битти с интересом смотрела на нового странного дяденьку. Он с ещё большим интересом смотрел на неё и на всю группу, сопровождающую Максима.

Подошли к уличному кафе, расселись, Максим с москвичом сели за отдельный столик. Заказали девчонкам мороженого и пирожных, москвичу Максим заказал обед.

- Ешь, ты голодный, по глазам вижу.

- Да нет, просто задумчивый… Домой хочу попасть.

- Ну, ешь, потом поговорим.

Максим потягивал освежающий холодный сок и ждал. Дмитрий после нескольких первых глотков начал рассказ. Он обошёл гору ещё много раз, даже сбился со счёта, так как ходил не только по кругу. Иногда они ходили вместе с Эстелой, она показывала ему интересные места. Потом опять пропадала, наверное, ходила в монастырь. Мешок Максима она сразу отдала Дмитрию, позже, уходя, он оставил его в пещере, зная, что она туда заходит.

Когда его время вышло, он на попутных машинах добрался до Катманду, приехал только вчера. Надо бы срочно вернуться домой, но он, кажется, не успевает, слишком долго добирался сюда.

- Когда надо быть дома? – Максим начал с решения проблем.

- Через три дня.

Понятно, он собрался ехать поездом.

- Всё, забудь все проблемы. Сегодня у меня отдохнёшь, переночуешь, приведёшь себя в порядок, а завтра отправим тебя самолётом. К вечеру будешь дома.

- Как так? А-а, у тебя свой самолёт?

Максим рассмеялся.

- О, и сразу чувство юмора вернулось. Нет, мой самолёт в Россию не пустят. Отправим тебя рейсовым. Потерпишь?

Дмитрий заметно повеселел. Наверно он, всё-таки, изрядно измучился, наматывая круги вокруг Горы. Постепенно он приходил в норму. Максим смотрел, как он ест, и завидовал ему – он часто видел Эстелу.

- Твоя сумка меня не раз выручала, у тебя там волшебные вещи, например, фонарик, которому не нужны батарейки – немного пожевал. – А с бинокля я вообще был рад, почти не снимал с шеи – ещё откусил и пожевал. – Всё озеро сверху обсмотрел, а потом съездили на него. И его обошёл… Мешок спальный у тебя удобный, с ковриком, даже перестал на базу для ночёвок заходить.

Он замолчал, доедая остатки. Отпив чай, продолжил разговор:

- А вообще я рад, что тебя там встретил. Вроде бы ничего особого, а ведь я почувствовал, что ты не такой, как все. И Эстела твоя… Я, глядя на неё и думая о ней, всё время Блаватскую вспоминал. Кажется, за ней такое… грандиозное нечто, и видят это только те, у кого внутренние глаза открыты.

Максиму казалось, что он хочет спать. Девчонок, пожалуй, тоже пора укладывать. Он подозвал Дональда, попросил подогнать такси, тот прошёл к отелю напротив, и через пару минут к кафе подъехали две машины.

- Ну поедем, отдохнём. Сейчас выспишься, завтра будешь свеженький.

Их быстро довезли до отеля. Они поднялись, Максим повёл Дмитрия в свой номер. Тот вошёл, огляделся, поставил свой рюкзак возле двери. Ещё раз обвёл глазами номер.

- А там что, второй этаж? – показал на лесенку.

- Да, номер двухуровневый.

Дмитрий ещё помолчал.

- Вообще-то я ожидал увидеть что-то подобное. Нет, всё нормально. Отель, как отель, только после пещеры как-то не по себе. Трудно переключиться.

- Ты вот что - походи, посмотри, поднимись наверх, огляди всё с галереи, в ванную загляни, в спальню. Тут много комнат. Пообвыкни, и пройдёт. Комплексуешь ещё. Пещера, отель в номере (он оговорился), какая разница? Эстела говорит, чтобы ходить, нужны только ноги. Так и здесь – чтобы спать, нужно принять горизонтальное положение. Хоть в пещере, хоть в отеле. Будь как дома. Сегодня и завтра это твой дом.

Время перевалило за полдень. Пора бы и Кешли объявиться. Максим вышел на галерею, расселся в кресле, прикрыл глаза.

Если они «ждут и строят планы», как говорит Кешли, значит уже что-то готово. О чём они тогда говорили? О всеобщем, современном и качественном образовании всей непальской молодёжи, о расширении кругозора, о поднятии духовного и интеллектуального уровня. Это самый надёжный способ вывести страну в современность. Если население живёт в настоящем, мыслит по-современному, то и всем другим составляющим страны, и базису, и надстройкам, некуда деваться, они придут к современному уровню.

Всеобщее образование – это серьёзно. Надо охватить всю страну. Надо учить так, как Ядунат. Вот у кого бесценный опыт. Его надо привлечь в первую очередь. Пусть распространяет свой опыт на всю страну, на каждый населённый пункт. Непал – не Россия, не Америка, и даже не Германия, здесь населения намного меньше. Значит и средств потребуется гораздо меньше. И кадров.

Кадрами и методиками должен заняться Ядунат. Этот вопрос стоит впереди других. Институты, университеты, научные и студенческие городки – это само собой, их надо тоже проектировать и строить немедленно. Но первое – это всеобщее базовое образование. Каждую школу обеспечить такими компьютерными классами, установками, как у Ядуната, и сразу с автономным солнечным питанием.

Кстати, вот-вот должна подойти к реализации всемирная программа доктора Николаса Негропонте «100-долларовый ноутбук каждому школьнику». Надо бы уже сейчас подготовить почву, чтобы Непал оказался в числе первых. Это может очень сильно помочь.

Размышления о будущем страны прервал долгожданный звонок. Это был, как и хотелось Максиму, Кешли. Он сказал, что все заинтересованные во встрече развили бурную деятельность, получилось, что соберётся несколько десятков человек – столько уже охвачено и с энтузиазмом работают над программой.

Они подумали и решили собрать всех в конференц-зале «Рэдиссона», там есть всё необходимое. Максиму надо только оплатить счёт за аренду, все формальности они уже почти решили. Кешли, Биссал, Джеймс, Киран и ещё пара человек подъедут заранее, за час или полчаса, чтобы решить организационные вопросы до того, как соберутся остальные.

Пусть Максим ждёт, они уже собираются.

Вот это дело! Если всё будет и дальше так решаться, то успех обеспечен.

Они ввалились к нему шумной гурьбой, активные, с огнём в глазах, полные энтузиазма и надежд. Долгое ожидание и сомнения терзали их всё это время. Искра надежды, зажжённая их разговорами с Максимом, его обещаниями, сама собой разгоралась, питаемая картинами расцветающего Непала. Патриоты в лучшем смысле этого слова, молодые, горячие, они не могли спокойно и бездеятельно ждать. Маленькое зёрнышко, оставленноё Максимом, превратилось в бурнораcтущий побег с уже намеченными ветвями, листьями, корневой системой.

- Э-э, народ, потише – попытался успокоить бурные приветствия Максим. – У меня наверху человек спит, паломник из России. Месяц по горам ходил, пусть выспится.

Все сразу зашипели, перешли на шёпот, который, впрочем, вскоре опять перешёл в шумные обсуждения.

После горячих взаимных приветствий и объятий, перекрёстных знакомств и представлений, один из новых, ранее незнакомых Максиму, гостей, первым перешёл к делу:

- Постойте, хватит галдеть. Давайте сразу покажем Максиму проект, чтобы он увидел всё так, как мы видим. Тогда и разговор предметный пойдёт – он, видимо, обладал лучшими организаторскими способностями среди других. – Сударшан, ты готов? Давай свои картины. Порази Максима… Это наш Корбюзье… Он в Лондоне у Нормана Форстера архитектуре учился… Сейчас строит особняки для тех, кому что Корбюзье, что Лавуазье – никакой разницы. Истосковался по высокому искусству, как узнал про наши… ваши планы, как спичка загорелся. Уже, наверно, весь проект готов, до деталей. Так, Сударшан?

Пока он говорил, архитектор деловито расставлял листы плотного картона, доставая их из огромной папки. Он заполнил ими все горизонтальные плоскости, ставил, прислоняя к стенам, мебели, ко всему, что могло служить опорой. Не отрываясь от своего дела, он ответил:

- Да нет, до деталей ещё далеко. Детали – это уже ремесло. Главное – идея, она – вещь глобальная, должна сразу бросаться в глаза.

Максим, пока ещё не улавливая ни идеи, ни сути, попытался вмешаться:

- А как насчёт функциональности? Про неё не забыли, не выплеснули?

Сударшан посмотрел на Максима. Во взгляде его было уважение.

- Ну, функциональность – это само-собой. Она подразумевается. В современной архитектуре всё начинается с неё, поэтому о ней даже не говорят. Всё делается для людей. Но голая функциональность без идеи – это грубая материя без души.

Эти слова понравились Максиму. Он стал разглядывать листы. Сударшан тоже критически оглядел всю свою «картинную галерею», переставил некоторые «полотна», чтобы сохранить нужную последовательность и начал объяснять.

Максим уже понял, что это проект целого городка, скорей всего учебного и научного направления. Архитектура действительно впечатляла. В глаза бросалась гармоничность, вписанность в рельеф, да и в культуру. Местные мотивы, богатейшие традиции, соответствие ландшафтам – всё это создавало общую гармонию, радовало глаз.

Начиная с общих планов на первых листах, где был весь сектор долины Катманду, «застроенный» Сударшаном, во всех проекциях, начиная с самой наглядной изометрической, и до отдельных кварталов и корпусов – всё это Максим уже уловил и осмыслил. Работа была действительно грандиозная. И прекрасная.

«Наверно он по ночам работал – думал Максим. – Вдохновение не давало ему спать».

Сударшан подробно рассказывал о содержании рисунков, разъяснял, вдавался в подробности, но проектировал и рисовал он гораздо лучше, чем говорил. Всё, что он мог сказать, Максим уже увидел. Он видел душу этого города.

Когда Сударшан стал запинаться, делать паузы, Максим перешёл к вопросам, чтобы помочь ему, да и некоторые моменты требовали уточнения. Первое – насколько реально всё это? Как с землёй, с правом застройки, со строительными материалами – не слишком ли они дефицитны, доступны ли здесь, с кадрами – специалистами-строителями и простыми рабочими, с дальнейшей судьбой всего комплекса – кто будет здесь учиться? Будет ли у этого строительства этапность или нужно ждать полного завершения? Вопросы сыпались из Максима сами собой.

Сударшан подробно и складно отвечал на те, которые входили в его компетенцию, на некоторые ему помогали ответить.

Максим убедился, что, действительно, они ушли очень далеко, несмотря на то, что до сих пор это было пустым прожектёрством. И то, что на некоторые его вопросы он не получил вразумительного ответа, ничуть не смутило его. Потому что самый, пожалуй, главный, момент – финансирование, до сих пор висел в воздухе.

Перешли к нему. Оказалось, что среди гостей был и экономист, не меньший энтузиаст. Наверно по его инициативе они подошли ко всему этому делу очень экономично. Везде старались обходиться минимальными средствами, но не в ущерб другим важным сторонам. Вместе с архитектором они даже составили ориентировочную смету-калькуляцию, причём в нескольких, сильно отличающихся по стоимости вариантах – от самой скромной, включающей минимум необходимого, и до такой, которая соответствовала их мечтам.

Безусловный профессионализм присутствовал во всём этом. Максим был удовлетворён вполне этой частью.

Однако, несмотря на масштабы сделанного, это всего лишь часть общего плана.

- Сударшан… ребята, честно скажу, вы меня порадовали… Только я вот о чём думаю – пока у нас за бортом общее, народное, начальное образование и средняя школа. Я думаю, и в этой части надо многое менять. Наверно и такие школы  неплохо бы спроектировать, с учётом нового времени.

- Ну да, всё правильно… Конечно мы думали об этом. С этого и начали планировать. Но ведь там уже совсем другой масштаб. В Непале около 4000 населённых пунктов, разбросанных в самых недоступных местах.

Опять они оказались на высоте. Они уже думали, не зная главного – насколько это реально в смысле финансирования.

- А мы не будем трогать все сразу. Подойдём дифференцированно, начнём с тех пунктов, где это принесёт наибольший эффект. Наверно нужен типовой проект, или даже несколько, для самых первых школ.

- Это очень просто – вступил Сударшан. – У меня есть мысли по этому проекту, он у меня не займёт много времени.

Уже на самом предварительном обсуждении они, оказывается, решили самые важные вопросы. Собственно единственный вопрос был – будут ли на это деньги? И они, и Максим убедились, что их ожидания превзойдены многократно по всем пунктам – для них выяснилось, что Максим не только, как и обещал, финансирует всё предприятие, но и прекрасно разбирается и в общих, и в частных вопросах, направляет их мысли на все тонкости, а Максим увидел, что в своём воображении они уже всё построили, и осталось только материализовать это, перенести из ментального мира в физический.

Можно было переходить к практическим вопросам.

- Прекрасно, я очень рад, что мы все так хорошо понимаем друг друга. Я вижу, что всё готово к тому, чтобы начать – он оглядел всех.

Они ждали, что он скажет. Ведь прежде, чем возводить здание, надо заложить фундамент. Для фундамента надо разметить, раскопать, спланировать участок. Для этого надо получить на него право – выкупить или ещё как-то приобрести. А продадут ли его, разрешат ли застраивать – всё это надо выяснять. А для этого надо получить право на знакомство с этой информацией. А для этого…? Как всё не просто.

- Да, всё не так просто – продолжал Максим. – Мы должны учредить компанию. И не просто какое-то частное предприятие, а грандиозную компанию государственного масштаба, со своими управляющими структурами, выходящими прямо на министерства или даже на правительство, со своим банком, крупным банком, с миллиардным оборотом. Долларов, конечно. Со своей юридической конторой… Пожалуй, с этого надо начать. Подобрать группу юристов и подготовить учредительные документы. Есть у нас такие, знакомые с крупномасштабным менеджментом? Конечно, таких можно найти, у меня в компании их много, но хотелось бы своих, местных, знающих специфику, местный менталитет, болеющих душой за дело.

- Да, есть у нас такие – ответил за всех Организатор. - Вот сейчас мы все вместе это и обсудим. Они уже должны собраться в конференц-зале. Давайте присоединимся к ним. Сударшан, собирай свои плакаты. Помогите ему.

Проходя мимо номера Дональда, Максим зашёл к нему, пригласил следовать за собой.

- Я хотел бы, чтобы ты поприсутствовал, чтоб был в курсе.

В зале действительно уже клубился народ. Некоторые расселись, ждали организаторов, но большинство шумно обсуждало общие темы, касающиеся дела, ради которого они все объединились.

- Это что, вы тут уже целую компанию энтузиастов собрали? – обратился он к оказавшемуся рядом Кешли.

- Да, нас тут много. Здесь в основном те, кто учился за рубежом и жаждет вывести Непал на мировую арену, в число первых государств.

Организатор взял всё в свои руки, всех усадил, торжественно представил Максима, рассказал, что достигнуто, какие вопросы решены, и какие, самые первые и важные сейчас надо бы решить.

Нашлись и юристы, кто-то предложил привлечь хороших знакомых, очень близких к власти, связанных с проверками и утверждениями подобных дел и документов. После недолгого обсуждения наметили конкретные действия, чтобы уже завтра всё закрутилось – народ был деловой.

Так же быстро разобрались и с учреждением собственного банка компании.

Максим смотрел, слушал, и думал - наверно в компании Алекса дела тоже решались так быстро, потому она и стала такой.

Всё, что можно было решить за один присест на первой же встрече, было решено. Максим всех поблагодарил и попрощался. Стали понемногу расходиться.

Самые близкие его друзья не спешили уходить. Максим позвал их к себе, попить кофе или ещё чего-нибудь, поболтать в коротком кругу. Они вернулись в номер. Максим заварил кофе, открыл бар, предложил выбирать, кого что устроит.

Все были под впечатлением от только что завершившегося обсуждения.

- Как твой дядюшка из Гамбурга? – смеясь, спросил Джей. – Догадывается, что ты с его капиталом творишь?

Максим не сразу понял, о чём речь, потом вспомнил свою легенду о мифическом богатом дядюшке из Гамбурга, жаждущем передать Максиму свои капиталы, которую он сочинил для Джея.

- Да что ему сделается? Рад, что избавился от обузы – так же смеясь, ответил он.

Они много шутили и смеялись, радуясь встрече, удачно складывающимся делам, вообще жизни. Где-то все они понимали, что творят самое важное в своей жизни дело, и что за всё это им будут благодарны поколения.

Максим вдруг вспомнил о Дмитрие Аркадьиче. Он же пообещал завтра отправить его в Москву. Отозвав Биссала и Кешли, попросил их забронировать авиабилет на завтра. Биссал, взяв все данные, отошёл в сторонку, стал звонить, несколько минут длились его переговоры.

- Утречком около девяти надо быть в аэропорту – вернувшись, сказал Максиму. – Надо подойти к служебному окну, всё будет готово. Я, пожалуй, тоже подъеду. Договорюсь, чтобы его получше усадили.

Сидели допоздна. Наконец, довольные сегодняшним днём, разошлись. Кроме Дональда.

- Я с трудом понял, что происходит – признался он. – Они все такие радостные, вдохновлённые, будто революцию готовят.

- А это и есть революция. Мирная культурная революция, от которой всем будет хорошо и никому – плохо.

- Так не бывает. На революцию средства нужны, в любой революции страдает тот, кто теряет средства.

«Чисто прагматический западный подход» - подумал Максим.

- У меня на моих личных счетах столько средств накопилось, что я очень рад их отдать на такое дело. Иначе я с ума сойду, не зная, что с ними делать. А эту революцию я сам и затеял.

Дональд посидел ещё немного и ушёл спать. Сверху спустился Дмитрий.

- Что здесь было? Революция какая-то? Такой галдёж стоял, будто царя свергают.

Максим расхохотался.

- Прости, Дима, я пытался их успокоить, но безуспешно. Нет, короля своего они ещё не трогают. Он им не мешает. Хоть и не помогает, если быть честным. Всё кончилось, можешь спокойно спать.

- Да я как-то, вроде, и выспался – он зевнул. – Что буду делать ночью – не знаю? – он огляделся. – Телевизор, что-ли, посмотреть? Уже сто лет телевизора не смотрел.

 - Вот-вот, посмотри, что в мире делается.

Максим поднялся наверх, вышел на галерею. Спать не хотелось. Сквозь тучи, затянувшие чёрное небо, проглядывали яркие звёзды. Город светился редкими огнями, и только королевский дворец выделялся во тьме яркими пятнами.

Прямоугольные пятна были внутренними двориками, по ним можно было проследить планировку дворца. Максим попытался представить, где расположены жилые покои, в каком месте находятся люди – высокопоставленные персоны королевства.

В одном из дворов зашевелились тени, там происходило какое-то движение. Ничего не было видно, кроме теней, ползущих по стенам. Казалось, кто-то крадётся под окнами. Опять что-то неладно в непальском королевстве.

Всплыла в памяти трагедия королевской семьи. Так всё и ушло в песок. Тайна осталась тайной. Но тайна – понятие относительное, справедливое только по отношению к тем, кто не знает, что произошло. А кто-то ведь знает! По крайней мере, непосредственные участники событий.

Максим был уверен, что то, что тогда произошло, было не случайным, у тех жутких событий была скрытая пружина, кто-то стоял за всем случившимся. Принца долго обрабатывали с конкретной целью, кто-то полностью подчинил его своей воле. А потом, доведя до полной потери контроля над собой, вложил в руки оружие.

Максим закрыл глаза, расслабился, попытался представить королевскую столовую, в которой всё происходило.

Большой зал. Длинный стол. За столом королевская семья обедает. В торце, как и положено – король в богато украшенном монаршем кресле.

Они, разбившись на группы, разговаривают. Принц пререкается с королевой-матерью. Он не в себе, речь его бессвязна, лишена логики. Королеве надоел этот бессмысленный бред, и она просит его прекратить и удалиться, придти в себя. Он вскакивает и, покачиваясь, выходит.

Вот, с этого момента, пожалуйста, поподробней. Максим до предела концентрируется на принце. Следует за ним. Тот, выскочив из столовой, идёт вдоль стены, тычется в двери. Дойдя до конца коридора, распахивает последнюю дверь и вваливается в комнату.

Это комната охраны. Солдаты вскакивают, вытягиваются по стойке смирно. Офицер тоже встаёт, несколько секунд молчит, потом что-то говорит солдатам, те удаляются из комнаты.

Офицер какого-то зловещего вида, весь заросший, в тёмных очках, достаёт из сейфа бутылку, наполняет бокал, что-то подсыпав в него, ставит на стол перед принцем. Принц поднимает голову, видит бокал, залпом выпивает его. Офицер осторожно помогает принцу подняться, выводит его в коридор и идёт с ним до его личной комнаты.

Зайдя, офицер по-хозяйски открывает шкаф, достаёт военную форму, помогает принцу переодеться. Тот безропотно подчиняется, бессвязно бормоча какие-то угрозы.

Из другого шкафа офицер достаёт целый арсенал оружия, проверяет его, выбирает израильский «Узи» и американскую «М-16», приводит их в полную боевую готовность и суёт принцу по автомату в каждую руку. Под ремень втыкает пистолеты. Опять помогает принцу подняться, что-то втолковывает ему и выводит в коридор. Доведя до столовой, ещё раз что-то говорит принцу властным голосом, при этом от него исходит мощная глубинная агрессия, открывает дверь и легонько толкает его внутрь. Дверь закрывается. Через несколько секунд раздаются автоматные очереди…

Максим сам обрывает видение, дальше ему всё известно.

Спать не хотелось. И думать об увиденном не хотелось.

Максим вспомнил о незавершённых делах. Спустился вниз, Дмитрий дремал у работающего телевизора. Максим приглушил звук и вышел из номера.

В бизнес-офисе на нижнем этаже отеля в это позднее время было почти пусто, только группа припозднившихся ребят чем-то была занята в одном из углов зала. Максим сел в противоположном углу. Вошёл в Интернет, вывел главную страницу портала компании, стал в ней разбираться.

Надо было отдать несколько распоряжений. Портал обращён наружу, надо войти во внутреннюю сеть. Там, в Бостоне, сейчас самое рабочее время, так что можно общаться в онлайне.

Максим отправил письмо администратору портала, уточнил всё, что ему было необходимо. Его распоряжение касалось подготовки к поэтапному переводу его личного капитала в другой банк, в Катманду. Скоро он сообщит реквизиты этого нового банка, к тому времени первая сумма должна быть готова. Заверив распоряжение личной электронной подписью, отправил его по нужному адресу.

Ещё бы почту посмотреть. В ящике лежало письмо от Дэниеля. Дэн писал, что нашли Курта. Точней, его труп.

Его опознали в одной из жертв автокатастрофы. Он серъёзно пострадал, был сильно обезображен, и только тщательный криминологический анализ смог установить личность. Пришлось даже прибегнуть к анализу ДНК.

В полицейском отчёте, присланном в компанию, как юридическому лицу, ожидающему результатов поиска Курта, сообщались подробности. Машина, в которой ехал Курт, была практически расплющена перевернувшейся огромной гружёной фурой. Водители фуры, выжившие в автокатастрофе – их кабина оторвалась и отлетела в сторону – показали, что их ослепила какая-то вспышка спереди. Сидевший за рулём пытался резко затормозить, прицеп пошёл юзом, развернулся поперёк полос и летел вперёд, давя всё на своём пути.

В отчёте было ещё сообщение о непонятном приборе в машине Курта. Автомеханики, исследовавшие его автомобиль для выяснения возможных причин катастрофы, не смогли объяснить назначение этого предмета, к машине он не имел отношения и был сильно повреждён.

Бедняга Курт. Мир праху его. Он сам убил себя.

Максим не понимал, что он хотел сделать, кого на этот раз намеревался отправить на тот свет. Может быть просто уже от отчаянья и злобы на весь мир хотел чем-то кому-то навредить? Но получилось, что зло уничтожило само себя. Явно не обошлось без высших сил.

Ну ладно. Теперь ещё надо написать Ядунату. Надо его предупредить, чтобы он обдумал и приготовился к тому, что его ждёт. А ждут его великие дела. На него ложится очень ответственная задача – ему придётся готовить кадры для культурной революции, которую они задумали.

Со своим посёлком ему и его семье придётся расстаться и переселиться в столицу. Это хорошо уже потому, что Битти, точней, вся её обслуга, которая не пожелает её оставить без присмотра, просто не сможет жить там, в посёлке. Негде им там жить.

Примерно так и описал Максим в письме Ядунату то, что его ждёт. В конце добавил, что произойдёт это очень скоро.

Отправив письмо, он стал думать, что ещё надо сделать, но оказалось, что это было последним делом на сегодня. Всё остальное – завтра. Он поднялся в номер.

Была уже глубокая ночь. Приглушённый свет ночника скупо освещал комнату. Перед мерцающим экраном телевизора в кресле полулежал Дмитрий и смотрел индийский канал с песнями и танцами. Тихие мелодии разносились в ночной тишине.

Максим подсел, ему тоже нравились индийские мелодии и неповторимая пластика индийских танцовщиц. У Дмитрия это вызывало свои мысли.

- Я многое понял там, в горах – заговорил он. – В своих блужданиях по неисчерпаемым источникам высших знаний в Интернете мне попадались очень интересные сайты. В одном из них, наряду с прочими глубочайшими мыслями, излагалась теория строения вещества. Я много думал над этим, может быть не всё до конца понял, конечно, у каждого свой язык, свой мир представлений, но у меня, после этих раздумий сложилось твёрдое убеждение об удивительной аналогии между законами, управляющими процессами и жизнью в микромире и законами в нашем макромире, в обществе, среди людей. Кажется, автор сайта тоже имел это в виду, хотя прямо этого не утверждал. Вот, например, что происходит там с электронами. Электрон – это «созревшие» нейтрино, представляющие собой по его теории исходное завихрение в вакууме - основу нашей материи. Так вот, электроны взаимодействуют между собой. При этом возможны варианты взаимодействия: сближение двух электронов при совпадающем направлении вращения и сближение при встречном вращении. В первом случае сближение приводит к распаду их, точнее, к возврату в состояние нейтрино. Во втором случае они активно взаимодействуют и образуют устойчивую динамическую хорошо согласованную ячейку. Образовавшаяся элементарная структура обладает высокой стабильностью и имеет характеристики керна нуклона. Керн нуклона может захватить одним из внешних осевых полей мюон – тоже производное от нейтрино. Образовавшаяся структура имеет характеристики нейтрона. Если нейтрон захватит мюон и вторым внешним осевым полем, то он превратится в протон. Дальше уже идёт известная из школьной программы физика, а может быть химия: протоны с нейтронами образуют ядра атомов, ядра захватывают электроны, атомы соединяются в молекулы, и пошло-поехало до суперсложных белковых молекул, образующих биологические структуры, живые организмы и человека. Приходим в наш мир… А всё начинается с устойчивой пары электронов. И вот она аналогия - согласованная пара электронов – керн нуклона - это супружеская пара, семья – ячейка общества. Нуклон – зрелая семья. Нуклоны объединяются в ядро, образующее атом, в обществе это – род. Сложные биомолекулы – это сообщества – племя, жители отдельного населённого пункта и подобное. Так же можно проследить народности, нации, цивилизации в целом. А человек – это вселенная… Так ты понимаешь, это не всё. Человек или высшее разумное существо нашего мира в другом, более высоком измерении, тоже представляется электроном, как и мы в нашем микромире видим электроны.

Он умолк. После долгой паузы продолжил:

- А знаешь, с чего начались эти мысли?.. Я думал о вас с Эстелой. Вы – два электрона, идеально согласованные, абсолютно подошедшие друг другу.

Да, наверное, он прав. У каждого своё видение, свой образ мыслей.

Максим чувствовал, что здесь не нужны комментарии, оценки. Дмитрий просто высказывал свои мысли, или размышлял вслух. Между ними установилось полное взаимопонимание.

Посидев ещё некоторое время, он ушёл наверх.

∫

Дмитрий всю ночь просидел у телевизора, то засыпая, то опять просыпаясь. Так Максим и застал его утром.

- Собирайся, пора ехать – Максим тронул его за плечо.

- Что, уже? Всё готово? – он встрепенулся, встревожено взглянул на Максима.

- Нас уже билеты ждут в аэропорту.

Они быстро собрались, вышли, выбрали более-менее приличное такси и помчались в Трибхуван.

Найдя окошко служебной кассы и заглянув в него, Максим увидел внутри Биссала. Тот, как обычно, зашёл к друзьям, наверное, не было места в Катманду, особенно в аэропорту, где бы его не знали.

- О, Макс, привет, брат! Давайте свои документы и деньги. Мы уже ждём вас.

Дмитрий засуетился, достал и подал Максиму паспорт. Максим приложил названную сумму и подал в окошко.

Регистрация уже началась, очередь у стойки начала медленно убывать. Дмитрий пристроился в конце.

- Я сейчас подойду – Максим вышел на площадь, стал обходить ряды минирынка, внимательно рассматривая сувениры, ритуальные атрибуты и прочую продукцию, в широком ассортименте предлагаемую туристской публике.

В глаза ему бросилось небольших размеров полотно, на нём вся золотая в вечерних лучах солнца сияла величественная Святая Гора.

- Канг Ринпоче танка – перехватив его взгляд, стал повторять пожилой торговец.

Максим попросил полотно, рассчитался и поспешил назад.

- Вот, пусть будет память – он протянул сувенир Дмитрию, ожидавшему его у входа в отстойник. – Не забывай ничего.

Дмитрий рассыпался в благодарностях. Максим добавил:

- И вот что, ты, конечно, поиздержался в своих путешествиях. Прими от меня, Дима. В этом мире без этого не обойтись – он достал пачечку банкнот, сунул Дмитрию в карман. Опережая его возражения, непререкаемым голосом произнёс. – Ты же сам видишь – я очень богат, мне это ничего не стоит, а тебе очень поможет.

Крепко обняв, подтолкнул его к выходу:

- Прощай, брат.

Биссал ещё не ушёл.

- Пойдём, я тебя подвезу.

Они вышли, расселись в бьюике.

- Биссал, нам скоро придётся лететь в горы. Поможешь с вертолётом?

- Какие проблемы? Только предупреди заранее и скажи, сколько человек.

Биссал предложил заехать, узнать, как идут дела по намеченным вчера планам. Подъехали к какому-то офису. В нём юристы готовили учредительные документы.

- Очень хорошо, что вы сами заехали – встретили там Максима. - Документы сейчас будут готовы, надо будет подписать. И сразу отправим в министерство. Решаем дело на самом высоком уровне. Мы думаем, сегодня уже бумажная часть будет готова.

Принесли кофе. Ожидая, обсуждали намеченные дела. Максим сказал, что связывался со своим банком, там уже должны подготовить первую сумму к транзакции. Она пойдёт в учредительный фонд. Надо сообщить реквизиты местного банка. Потом останется отрегулировать процесс транспортирования денежных потоков, и полномасштабное финансирование будет обеспечено. Можно начинать строительство.

- А сейчас мы узнаем, как дела у наших банкиров – хозяин кабинета снял трубку, стал звонить. Поговорив несколько минут, вернулся к Максиму. – У них тоже всё движется, им тоже нужна подпись. Сейчас здесь закончим, и можете к ним заехать.

Биссал тем временем звонил Джею. Поговорив с ним, сообщил:

- Сейчас Джей с Кираном подъедут, и со своей аппаратурой. Они хотят всё записать, говорят, для летописи пригодится.

Действительно, вскоре вошли Джей, Киран и сопровождавшие их помощники с камерами и оборудованием. Пока ставили штативы, определяли точку съёмки, принесли документы.

- Подожди, не подписывай – попросил Джей. – Ещё минута. Исторический момент, надо записать.

Он начал съёмку. Киран с другой точки приладился с переносной камерой. Максим торжественно расписался.

- Ну вот и всё – юрист собрал все бумаги, сложил в папку. – Сейчас я их сам отвезу, думаю, сегодня их рассмотрят. Так что поздравляю вас с рождением компании, господа!

- Мы к банкирам едем, вы с нами? – обратился Максим к Джею и Кирану.

- А как же? Непременно!

У банкиров процедура почти в точности повторилась. И у них вопрос решался на высоком уровне. Максим оставил им все реквизиты своего бостонского банка, повторил, что там уже всё подготовлено, и они только ждут конкретной информации, куда отправлять деньги.

- Ну что, может быть ко мне заедем? – предложил Киран, когда они вышли на улицу.

- Кстати, у меня дело к тебе – вспомнил Максим. – Давай к тебе заедем, обсудим.

Биссалу надо было появиться на работе, он отговорился.

- Ну ты звони, когда лететь соберёшься – обратился он к Максиму и сел в свой бьюик.

- Так что за дело? – поинтересовался Киран, когда они расселись и тронулись в его студию.

- Мне кажется, я знаю одну тайну непальского двора.

- Ты о чём?

- Я о трагедии королевской семьи. Я, возможно, знаю, кто за этим стоит… У тебя, наверно, есть какие-то снимки, записи, где есть офицеры из охраны.

Он описал внешность типа из своего видения, вложившего оружие в руки принца.

- Да, колоритно ты его описал – прокомментировал Киран. – Что-то мне этот образ напоминает. Сейчас поищем. У меня много материала с охраной. Они на всех торжествах присутствуют.

Подъехали к телестудии, поднялись в кабинет к Кирану.

- Сейчас пойдём в монтажную, посмотрим, что мы с Джем записали. А потом я подберу архивы, поищем твоего зловещего типа.

Быстро прокрутили записанные сюжеты, это заняло всего несколько минут – они были коротенькие.

- Ну, ничего, ещё наберётся материал, это только начало – подытожил Киран. – Посидите минутку, я сейчас вернусь.

Он вышел и через несколько минут вернулся с несколькими кассетами.

- Тут у нас празднества и церемонии, смотри внимательно – обратился он к Максиму. – Как увидишь своего красавца, говори.

Начался долгий и кропотливый процесс поиска. Все кадры, в которых в том или ином виде присутствовала охрана, Киран тормозил, и они внимательно вглядывались в лица. Но пока ничего не удавалось найти - или мелкий масштаб, или лица плохо освещены, или что-то ещё мешало.

- Я знаю, как надо поступить. У нас где-то на парадах должен быть весь батальон дворцовой охраны. Там он обязательно должен быть.

Он подобрал кассеты из стопки, зарядил одну из них.

- Вот сейчас, смотри внимательно, вот они, пошли… Смотри-смотри, это офицеры.

Они все напряжённо уставились в экран. Камера часто брала крупный план. Вот она прошла по строю офицеров во главе колонны… но никого похожего среди них не оказалось.

- Ну что, нет его? – спросил Киран.

Максим отрицательно помотал головой.

- Ну-ка, погоди, мы сейчас ещё среди строевых командиров посмотрим.

Но и среди них его не оказалось. Киран пожал плечами. Кассета крутилась, Максим продолжал высматривать. Он не терял уверенности, что-то подсказывало, что нельзя бросать попыток, надо продолжать поиск.

И, когда парад уже подходил к концу и пошла последняя колонна, Максим, наконец, увидел его. Не узнать или пропустить это лицо было невозможно. Оно только вскользь на нескольких кадрах проехало по экрану на дальнем плане, но этого было достаточно. Высокое студийное качество записи позволило безошибочно определить – это он, тот самый, который был в видении.

- Вот он. Останови – уверенно скомандовал Максим.

- Точно. И я его вижу – подтвердил Киран. – Так это резерв. Вот где он скрывается. Я же говорил, что где-то его видел… Ну и рожа, такого увидишь, не забудешь… Я припоминаю… Так, надо ещё посмотреть.

Он стал перебирать кассеты, внимательно перечитывая перечень сюжетов. Сходил в архив, его долго не было, вернулся ещё с несколькими. Поставил одну из них, нашёл нужный фрагмент.

- Вот он, смотри. У короля за спиной.

План был крупный. Какая-то церемония, на первом плане король Гьянендра и ещё несколько лиц, за ними во втором ряду сопровождающие и охрана. Ближе к центру, прямо за королём – тот самый человек.

- Он близок к королю… Но старается не высовываться. В резерве прячется.

- Серый кардинал – вставил Джей.

«Всё-таки он – реальная личность, не бред из кошмарного сна» – размышлял Максим.

Что ему надо? Прослеживается цепочка – его связь с принцем, безраздельное подчинение принца Дипендры своей воле, устранение короля его руками. И сейчас он подбирается к новому королю. А может быть они уже давно связаны, ещё до тех трагических событий? Гьянендры на том кровавом ужине не было, хотя все другие родственники присутствовали.

Максим углубился в размышления обо всей этой истории. Стали вспоминаться дополнительные подробности. Этого типа он видел в Гарварде. Наверно и там он был при Дипендре, когда тот учился. Так что же ему надо?

Всё это имеет глубокие корни, не так всё просто. Может быть даже уходит в историю. История Непала богата событиями. В том числе и кровавыми. В памяти Максима всплыл исторический факт с звучным именем Котская бойня.

- У тебя тут есть компьютер? – обратился он к Кирану.

- Вот это – компьютер – Киран показал на монтажную систему с двумя мониторами, перед которой сидел.

Максим присмотрелся.

- Нет, это «Макинтош». А с Пентиумом есть, обычный?

- Да хотя бы тот, что у меня стоит.

Он повёл Максима в свой кабинет. Максим сел за клавиатуру, порылся в карманах, достал бумажник, из него извлёк брелочек с чипом памяти, воткнул в USB-гнездо.

Вот он, файл, в который он собрал всё, что нашёл в Интернете о непальской трагедии. А вот фрагмент, который всплыл в памяти.

«…В 1846, молодой офицер Джунг Бахадур, протеже британского резидента, воспользовался правительственным кризисом для того, чтобы умертвить несколько десятков высших аристократов Непала и положить начало господству своей семьи (Раны), как де-факто правителей, стоящих за троном, на котором восседал чисто номинальный монарх.  В течение более чем ста лет Раны держали Непал в состоянии строгой изоляции от окружающего мира, продавая крестьянских юношей Британской империи в качестве солдат, которые завоевали мировую известность под именем гурков.  Кровавый переворот 1846 года стал известен как Котская бойня…»

Как всё похоже! История развивается по спирали. Виток на витке.

- А теперь, Киран, коронный вопрос. Как и где можно увидеть этого человека, которого мы искали?

Киран задумался.

- Да, вопрос непростой… Но, я думаю, можно. Я ведь во дворце свой человек… Я разузнаю и скажу тебе.

- Когда?

- Ну, если это срочно, могу сейчас этим заняться. Ты подождёшь или можно тебе позже позвонить?

- Подожду.

- Ну ладно. Только смотри, может быть долго придётся ждать.

Джей тем временем распрощался и уехал по своим делам.

Максим пересел в удобное кресло в уголке, чтобы не отвлекать Кирана, и предался размышлениям.

Опять в Непале неладно. Гьянендра, несомненно, уже под влиянием этого дьявола в человеческом обличье. Он в прошлом году распустил парламент, ввёл чрезвычайное положение, сославшись на повысившуюся активность маоистов. И сейчас здесь, как в «демократическом» мире, собираются демонстрации за восстановление парламента, и полиция, в полном соответствии с последовательностью событий в «свободном» мире, разгоняет их дубинками. Для Непала – совершенно несвойственное явление. Проникновение западной демократии. Сюжет об этом недавно прошёл по мировым новостям. Кстати, Джей к нему причастен.

Наверно, это неизбежно. Социальная ассимиляция. Диффузия мировоззрений, укладов, образа жизни. Всё это было предсказуемо, когда ушла в прошлое изоляция. Народ со всего мира хлынул сюда и принёс с собой свою систему взаимоотношений.

Ведь то, чем они сейчас занимаются – «культурная революция», тоже мощно сдвинет общество в сторону современности, со всеми сопутствующими издержками. К сожалению, этого не избежать. Весь мир движется в одном направлении, захватывая с собой всё, что до сих пор было в стороне, как лавина, скатывающаяся с гор. И направление это – пропасть.

Впрочем, выход есть, и Максим этот выход нашёл. На самом деле это вход – из узкой клетки материального смертного мира в безграничный мир вечной жизни.

Но теперь надо ещё разобраться с этим делом, так оставлять нельзя, оно не даст покоя там, в мире свободы и совершенства. Не получится совершенства, если так оставить.

Максим посмотрел на Кирана. Кажется, он что-то разузнал.

- Ну что сказали?

- Значит так. Охрана в основном живёт в своём гарнизоне, в казармах, но некоторые, в том числе и наш субъект, в обычных городских домах. Он из подразделения резерва, у него свободный статус. Вот его адрес. Говорят, он ужинает в кафе недалеко от своего дома, прямо напротив. Я думаю, там можно его застать по вечерам. Ты хочешь с ним встретиться?

- Ещё не знаю. Может быть.

- А это не опасно?

- Ну, что ты. Для меня сейчас ничто не опасно. Меня не раз убивали, но, как видишь, я от этого только выигрываю… Спасибо тебе, Киран, ты мне хорошо помог.

Они стали прощаться. Киран уточнил, найдёт ли Максим, где этот дом. Максим успокоил его, Катманду – маленький городок, здесь таксисты знают каждый переулочек.

До вечера было ещё время. Максим вернулся в отель. Дежурный администратор, выдавая ключ, сказал, что господину звонили, но не застали. Попросили перезвонить - и он дал листочек с телефоном.

 Максим поднялся наверх. Возле номера его сразу же отловил Дональд.

- Вы где пропали? Я уже волноваться начал. Я ведь, некоторым образом, отвечаю за вас. Тут, говорят, на улицах беспорядки.

Максим рассмеялся.

- Это беспорядки в головах у тех, кто это говорит. Или они очень этого хотят. Если захочешь посмотреть на эти беспорядки, будешь очень долго их искать, и неизвестно, найдёшь ли.

Впрочем, Дональда можно взять с собой, хотя бы для его спокойствия. Максим спросил, где Битти со всеми. Дональд ответил, что заезжал Кешли и увёз их показать им город.

- Они поехали куда-то обезьянок смотреть. Он говорит, им это будет очень интересно.

«Да, несомненно, для них это будет незабываемым зрелищем» - мысленно согласился Максим.

Он взглянул на листок, оставленный у администратора. Номер был какой-то странный, не городской. То ли зарубежный, то ли какая-то особая телефонная сеть.

«А не Ричард ли это?» - мелькнула мысль.

Он набрал номер.

- Туристическая база «Вундерберг» - ответили в трубке. – Вас слушают.

Точно! Предчувствие не обмануло!

Максим назвался, сказал, что его просили позвонить.

- Соединяю – ответил радист, и Максим услышал голос Лхаце, он его сразу узнал.

- Лхаце, здравствуйте, это Максим Шонеберг. Что там у вас случилось?

Лхаце ответила «Сейчас» и Максим услышал следующий голос, это была Эмма.

Она рассказала, что Ричард пришёл в себя. Сейчас всё хорошо и он идёт на поправку, надо только ждать. Весь персонал, начиная с сестричек и до самого Учителя, очень хорошо о нём заботятся. Когда она рассказала им свою историю, про то, что Битти – дочка её погибшей кузины, они уговорили её оставить Ричарда на их попечение и вернуться к Битти.

- Всё понятно, Эмма. Я очень рад. Потерпите ещё ночь, завтра мы вас заберём.

Время склонялось к вечеру. Максим предупредил Дональда, что у него ещё одна встреча.

- Едем – не задавая вопросов, среагировал тот.

Таксист очень быстро доставил их по указанному адресу. Максим сразу увидел кафе. Они вошли. Максим выбрал столик, не бросающийся в глаза, сел так, чтобы видеть вход и зал. Заказали что-то, Максим настроился ждать.

Ждать пришлось недолго, всё, что разузнал Киран, было правдой. В обычной обстановке этот человек не бросался в глаза. Свою тёмную сущность он, наверно, приглушал, когда в ней не было необходимости. Он окинул взглядом помещение, не обратив внимания на Максима, склонившегося над столом, прошёл, сел за свой столик, где, видно, всегда садился. К нему подошёл официант, они обменялись парой фраз. Официант ушёл и через несколько минут вернулся, неся готовый и уже ожидавший клиента ужин.

Максим подождал ещё пару минут и подошёл к его столику, отодвинув стул, сел напротив.

Их взгляды встретились.

Внезапность – хорошее оружие. Полную растерянность, заметавшиеся глаза Максим хорошо почувствовал даже под тёмными очками.

«Однако, аппетит я тебе испорчу» - подумал Максим.

«Серый кардинал» никак не мог совладать с собой. Наверное, весь диапазон мыслей проносился в его голове, от сожаления об испорченном ужине до немедленного ареста и последующего сразу же за ним расстрела.

- Вам что надо? – наконец выдавил он из себя.

Максим молча смотрел на него. Его взгляд говорил обо всём. Кардинал медленно начал понимать происходящее. По капле, по струйке, возвращались к нему его способности осознавать действительность и читать в глазах.

«Я всё про тебя знаю» - говорил Максим.

«У тебя нет никаких доказательств!» - тоненькая соломинка, за которую пытаются ухватиться все преступники, от пацанов до рецидивистов.

«Доказательства? А зачем они нужны? И кому?»

- Главное доказательство – ты сам. Ты сам всё знаешь, сам всё планировал и делал. Все доказательства записаны в твоей памяти, это самое лучшее и надёжное хранилище. Если понадобится, то дело повернётся так, что ты сам будешь рад обо всём рассказать, в подробностях и с предъявлением неоспоримых улик.

Наивный, он даже не подозревает, или забыл о существовании Книги Кармы, впрочем, как и все в этом мире. Ей не нужны никакие материальные доказательства. Его Сосуд Кармы наполнен до краёв отвратительными мерзостями, как ночной горшок старого диарейщика с хронически расстроенным пищеварением.

Он слеп как крот, или дождевой червяк, несмотря на весь свой интеллект, и в своей слепоте совершенно не видит и не ощущает, чьим орудием является. Как хищный паук, или червь, пожирающий всё, что попадается ему на пути, он находится под наблюдением могущественной Иерархии Чёрных Селекционеров нижнего астрального мира, преследующих свои, недоступные его уму, цели. Их любимое занятие – вивисекция, и, как только он выполнит то, что они для него предназначили, будет тут же подвергнут безжалостному расчленению.

Уничтожающее презрение излучалось во взгляде Максима, и кардинал с трудом переносил его.

«Одумайся. У тебя одно спасение. Если не одумаешься, уничтожишь сам себя. Я тебя даже трогать не буду».

Что ещё сказать ему? Всё сказано. Он всё видел, слышал и понял. Пусть думает. Его выбор, его воля. Тяжёлый выбор, но он сам встал на этот путь.

Максим поднялся, проходя мимо Дональда, бросил:

- Пойдём.

Дональд оставил расчёт на столе и поспешил за Максимом.

Подозвав такси, они молча вернулись в отель. Дональд – психоаналитик – уже давно бросил попытки понять все действия и поступки своего шефа и клиента.

Разошлись по своим номерам. У Максима работал оставленный телевизор. Он походил по комнатам, зачем-то заварил кофе. Раз уж заварил, налил себе чашечку, вышел на галерею, потягивая кофе, дышал вечерним воздухом и думал об Эстеле.

Зазвонил телефон. Это был Киран.

- Включи новости – коротко сказал он.

Максим взял пульт, пощёлкал, переключил на непальский государственный канал. Передавали важное сообщение – король Гьянендра объявил перемирие и возобновил работу парламента.

«То-то же» - подумал Максим.

∫

Во сне он видел Эстелу. Она стояла на пригорке и смотрела в ту сторону, откуда он должен появиться.

Утром он позвонил Биссалу.

- Вертолёт нужен. На пять-шесть мест.

Биссал сказал, что через пару минут позвонит, потом поправился – можно уже сейчас ехать в аэропорт. Пока они будут собираться и ехать, вертолёт будет готов.

Максим зашёл, постучавшись, к Битти. Объявил, что предстоит небольшая прогулка на вертолёте в посёлок, где их с Битти приютили, и на турбазу за Эммой. Битти запрыгала, и её «сестричка» вместе с ней.

Дональда Максим тоже предупредил о том, что предстоит небольшой полёт в горы.

Вскоре все рассаживались в такси.

«Пора бы уже лимузин завести - подумал Максим, - а то ловим тачки, как нищие».

В аэропорту их встречали. Вертолёт стоял наготове. Расселись, Максим объяснил пилоту маршрут и вертолёт, взлетев, взял курс на север.

Внизу проплыла долина, за ней пошли горы, всё выше и выше. Максим смотрел в окна, душа его пела, чувствуя приближение родной стихии. Снежные вершины сияли чистотой и свежестью, маня к себе.

Вскоре начали опускаться. Показался посёлок. Вертолёт сел на площадку, подняв тучи пыли. Набежавшая детвора стояла в сторонке, разглядывая прилетевших. Кто-то самый сообразительный побежал предупредить, кто и к кому прилетел.

Сразу же всей кучкой пошли на край посёлка к домику Ядуната и Айсте. Дети высыпали на улицу, побежали навстречу. Айсте, похлопотав на кухне, приготовив всё к приёму гостей, тоже вышла навстречу. Она стояла перед домом, смущённая, не зная, как принять и как обращаться с высокими гостями, среди которых были совсем незнакомые, да и знакомые – Максим и Кумари, были совсем другими, из другого мира и в другом обличье.

Обстановку разрядила непосредственность Битти. Она подбежала к Айсте, запрыгнула в её обьятья. Максим тоже, подойдя, тепло поздоровался, объяснил, кто есть кто, познакомил всех. Айсте засуетилась, стала приглашать всех в дом. Вошли, расселись по-тибетски.

Пока Айсте разливала и разносила чай, пришёл Ядунат. Ему уже рассказали, кто прилетел, и он, бросив всё, поспешил к гостям.

После чая Максим с Ядунатом уединились в садике.

- Я за тобой прилетел – сразу и без обиняков предупредил Максим.

- Догадываюсь – со вздохом ответил Ядунат.

- Ты как, готов?

Ядунат помолчал, собираясь с мыслями.

- Знаешь, в душе я чувствовал, что к этому придёт. И даже как-то пытался готовиться, морально. А сейчас, когда оно случилось, оказалось, что не так всё просто… Боязно… Вдруг не получится. Это же каких огромных масштабов задача. Какая ответственность!

- Именно у тебя получится. Я знаю… Главная трудность для тебя – психологический барьер, который ты сам устанавливаешь. Ты всё знаешь, всё умеешь, надо только преодолеть этот барьер, дальше всё само пойдёт… Ты не один, там, в Катманду, уже большая команда собралась. Кстати, у тебя, я знаю, там тоже много знакомых и друзей, на которых ты можешь положиться. Их всех надо привлекать. Понадобится очень много людей, дело, действительно, огромных масштабов. Финансовых и прочих материальных проблем не будет. Там уже вплотную подошли к строительству, тебе тоже построят хороший особняк, на всю семью, я позаботился. Только с тобой ещё согласуют… И параллельно со строительством должна решаться задача подготовки педагогических кадров. Это, Ядунат, твоя задача. Но там много организаторов, и все душой болеют за дело, так что все проблемы решай с ними… Конечно, будут сложности… но я постарался, чтобы их было как можно меньше.

Максим знал, Ядунат справится, и со свалившейся на него глобальной задачей, к которой он, как оказалось, шёл всю жизнь, и с собой. За него он уже не беспокоился.

Он уже вообще не беспокоился. Полёт над горами, близость к Священной Горе, к Эстеле, что-то перевернули в нём. Он вдруг понял, что всё сделал. Он довёл до конца всё, что зависело от него. И сейчас он свободен. Ему незачем лететь назад.

Можно возвращаться к Горе! Прямо сейчас он может идти, нет, лучше лететь, раз уж есть вертолёт. Правда, он не совсем готов.

- Ядунат… Ты можешь найти мне тулуп? Как тот, что тогда нашёл? Да и обувь не мешало бы.

Ядунат вопросительно посмотрел на него.

- Не спрашивай меня ни о чём. Там, в Катманду, я уже не нужен, всё уже запущено и без меня раскрутится.

- Ну, смотри, тебе видней – Ядунат с сомнением покачал головой. – Я думаю, ты всё обдумал и взвесил.

- Всё время только этим и занимаюсь. Ну что, найдёшь?

- Да это не проблема. Подожди тут.

Он ушёл.

«Неужели сейчас? Неужели я дожил, наконец, до этого момента? И через полчаса увижу Гору?».

Ядунат вернулся, неся тулуп и мешок с одеждой.

- Вот, собрали тут кое-что, одежда, сапоги.

- Позови пилота.

Ядунат зашёл в дом и вернулся с пилотом. Дональд вышел следом за ними.

- Что, уже летим?

- Нет, пока я один лечу – объяснил Максим. – Назад полетите без меня. Пойдём – обратился он к пилоту.

Они направились к вертолёту, Ядунат пошёл с ними. У вертолёта они остановились.

- Ну, прощай – обернулся Максим к Ядунату. – Всё у тебя получится, не сомневайся.

Они обнялись.

- Да, вот ещё – Максим достал из кармана бумажник. – Вот тут все имена, адреса, телефоны, тебе понадобится. И все деньги. Тебе сейчас нужны будут, с переездом, со строительством. Если не хватит, можно с карточек снять, там все пин-коды есть. Мне это уже ничего не нужно.

Он заскочил в вертолёт.

- Запускай.

Они взлетели. Максим указал направление и припал к окну. Гора выросла на горизонте уже через несколько минут и стала стремительно приближаться, вырастая на глазах. Сели на площадке перед посёлком.

- Можешь не глушить, сразу полетишь обратно.

Максим спрыгнул, подхватив сумку и накинув тулуп. Пилот дождался, пока он отойдёт, прибавил оборотов и взлетел. Описав дугу, направился на юг и вскоре исчез за горами.

Максим осмотрелся. Гора вздымалась перед ним, возвышаясь над разделяющими их хребтами. На пригорке над посёлком он разглядел точку, направился туда. Чем больше он приближался, тем ясней различал фигурку Эстелы.

Она стояла так же, как и тогда, с биноклем в руке, и рядом лежала его сумка. Она будто и не уходила с этого места, ждала, когда он вернётся.

Максим шёл, невольно прибавляя шаг. У подножия он потерял её из вида, но, поднимаясь, вновь увидел её. Она всё больше показывалась над крутым склоном.

Максим уже не мог сдержаться, ноги сами ускорялись. Он сбросил с плеча сумку, скинул тулуп и, как был, в супердорогом и модном костюме, стремительно приближался к ней.

Эстела тоже, всё ускоряясь, пошла ему навстречу. Приблизившись, они сбавили темп, медленно сходясь, и не сводя глаз друг с друга. Подойдя вплотную, он взял её руки, прижал к груди, глядя в её бездонные, бесконечно родные, магические глаза. Максим был на вершине счастья.

Он завершил всё, что должен был завершить.

Все кто ему был нужен, были рядом

Всё нужное у него было.

Он был дома.

Всё.

∫

2006 г.

BO3BPAT